Американец Энтони Гилл живёт в Подмосковье уже второй год. До приезда в Россию мы знали о нём только то, что он отлично умеет подшучивать над партнёрами по команде. Но форвард оказался куда глубже и, хотя ему никто не улыбается, живёт с распахнутой душой. Гилл рассказал «Чемпионату» о благотворительности, желании пробить кирпичную стену за тренера Барцокаса и плохом старте сезона.
— Энтони, у «Химок» в Евролиге 3-6. Вас ещё отпускают на интервью?
— Да, конечно! Почему нет? Что мне нравится в этом клубе, так это то, что тут работают хорошие люди. Они понимают, что в баскетболе есть взлёты и есть падения. И это прямо про нас — в последних четырёх матчах мы одержали три победы. Поэтому, мне кажется, мы на правильном пути.
— В этом сезоне никто ещё не ходил по раздевалке с ремнём?
— Нет, и это хорошо (смеётся). В прошлом году мы очень плохо выступали в Единой лиге, проигрывали даже те матчи, в которых должны были побеждать. Поэтому у руководства были причины для недовольства. В этом году мы пока непобедимы во внутреннем чемпионате, а в Евролиге начали отвратительно, но, кажется, сейчас уже набрали ход.
— Что вы тогда чувствовали, сидя в раздевалке?
— Был немного шокирован, конечно, но это был необычный опыт. Наш генеральный директор Павел Астахов почувствовал, что мы нуждались в такой встряске, почувствовал, что это было нужно. Знаете, вот бывает такое, когда ты чувствуешь, что должен сделать что-то, пусть и не очень привычное. И мы всё прекрасно поняли. Знаете, после плей-офф он всё-таки не стал нас штрафовать. Это было круто, наши семьи обрадовались. Астахов — отличный босс, и мы все его уважаем.
— Судя по окончанию сезона, речь была мотивирующая.
— Не знаю, как насчёт мотивации, но мы действительно понимали, что нам нужно начать играть куда лучше. И мы начали. Вышли в «Финал четырёх» и потом в финал, хотя все в команде переживали по этому поводу.
Энтони Гилл
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
— Как часто вспоминаете тот монолог?
— Частенько! Плюс ко всему, меня часто об этом спрашивают. Каждый раз, когда мы играем с какой-то новой командой, игроки задают вопросы вроде такого: «Чуваки, а у вас забрали половину зарплаты?», и я объясняю, что в итоге такого не случилось. Поэтому да, мысли об этом часто со мной.
— Вы же постоянно ходите по благотворительным мероприятиям. Когда вы вообще тренируетесь?
— По утрам. А после этого тренер даёт нам время на отдых. Моя семья сейчас в США, поэтому у меня много свободного времени. Я трачу его на благотворительность. И вообще стараюсь как можно больше времени тратить на благотворительность. В «Химках» меня окружают хорошие люди, которые помогают мне делать хорошие вещи. Поэтому здесь есть не только моя заслуга.
— Вы сами вызываетесь на встречи с детьми или вас просят пойти?
— Я сам, конечно. Я просто говорю менеджменту команды, что я хочу сделать, и они все организовывают для меня. Я бы делал это сам, но не знаю русского.
— Как с вами общаются дети? Какие истории рассказывают?
— Три маленьких девочки всё-таки немного говорили по-английски. Они изучают язык в своём детском доме, поэтому мы немного поговорили. Но вообще-то, мне кажется, что есть какой-то универсальный язык, который все понимают. И смех. Мы просто хорошо проводим время вместе, играем. Мы как-то ездили на машинках, и все хотели столкнуться со мной. Было весело! Мы смеялись много, и когда так происходит, тебе особо не нужен язык.
— Когда вы всё же с ними общаетесь, что они вам говорят? Рассказывают о том, как им тяжело живётся?
— Совсем нет. Интересно, что, глядя на этих детей, никогда не знаешь, через что они прошли. Они всегда смеются, и тебе кажется, что это просто обычные дети. На самом деле, это и есть обычные дети, просто они проходят через сложное время в жизни. Но я стараюсь помочь им отвлечься, провести с ними время.
— Вы их запоминаете, этих детей?
— Я, конечно, не помню их имён, но я помню лица всех. И то, как весело мы проводили время. Две девочки после нашей встречи подписались на меня в Instagram. И я сделал то же самое! Правда, они не выкладывают фотографий, поэтому я подписался просто так. Но я помню и остальных, дети делают меня таким счастливым. Поэтому это не только я им помогаю, но и они мне тоже.
— Дети вам потом что-то пишут в соцсетях?
— Да, у меня все переписки в директе Instagram в детских сообщениях. В основном на русском, но некоторые используют Google Translate. Дети говорят, что я отличный игрок, благодарят за то, что я всегда улыбаюсь. Для меня это многое значит, потому что мне нравится делать людей счастливыми.
— В Единой лиге, наверное, много хороших людей. Наверное, очень много. Но никто не уделяет благотворительности столько времени.
— Я делаю это потому, что знаю — мне в жизни очень повезло. Я чувствую, что должен что-то отдавать. Мы, как спортсмены, должны делать больше для общества, у нас есть возможность для этого. И абсолютно не важно, где мы находимся. Я вот, например, в России, но не считаю это общество чужим, хочу для него лучшего. Химки — мой дом, и я хочу, чтобы люди, которые меня окружают, знали, что мне на них не всё равно.
Может быть, кстати, многие занимаются тем же самым, просто, когда я прошу «Химки» организовать для меня благотворительное мероприятие, с нами всегда едет фотограф. Поэтому все узнают о том, что я был, например, в детском доме или в приюте для бездомных. А кто-то из игроков, может, просто не знает, к кому обратиться, чтобы тоже сделать хорошее дело. Мне же и в этом плане тоже повезло.
— Благотворительность должна быть публичной?
— Мне кажется, это вообще не важно. Например, я знаю, что делаю всё от чистого сердца. Мне не важно, идут ли за мной камеры, я просто хочу видеть улыбки. Просто, если я в детском центре с ребятами или в приюте для бездомных, мне не интересно больше вообще ничего. Я не думаю над тем, чтобы заставить кого-то делать то же самое, что и я. Я просто хочу помочь.
И то же самое происходит, например, в торговом центре, когда ко мне подходят люди, но они не говорят на английском. Я хочу, чтобы они улыбнулись, и делаю всё для этого. Хотя в эти моменты я без фотографа.
— Что вы делаете, чтобы «улыбнуть» тех, кто не говорит по-английски?
— О, в России это нелегко! Я улыбаюсь всем людям на улице, а они в ответ смотрят на меня как на сумасшедшего. Но некоторые всё же улыбаются. А ещё я пытаюсь сказать всем на эскалаторе «хэллоу». Некоторые не отвечают, даже если я здороваюсь с ними по-русски. Но это нормально! Возможно, в следующий раз они со мной поздороваются.
— То есть это правда, что люди в России не улыбаются?
— Конечно. Заметил это в первую же неделю.
— Что вам рассказывали люди, которые остались без дома?
— Рассказывали свои истории. И знаете, я заметил разницу между бездомными в России и США. У меня на родине люди тоже проходят через сложные времена, и люди теряют свои квартиры, но разница в том, что они в каком-то роде всё-таки сами это выбирают. И потом хотят, чтобы им люди приносили какие-то вещи, ухаживали за ними. А здесь, в России, всё по-другому. Это не так, что люди ленивые или не хотят работать, но они просто не могут найти работу или теряют паспорт, а уже из-за этого теряют работу. Такие сложные ситуации. Хорошо, что существуют приюты для таких людей, чтобы им было, куда пойти. И уже там они могут искать работу, восстанавливать паспорта и т.д.
«Двух моих партнёров ждёт масштабный пранк. Они слишком много надо мной прикалывались»
— Вы кажетесь слишком хорошим, подозрительно хорошим. Но так не бывает. Что в вас плохого?
— Ох, много всего! (думает 10 секунд) Не знаю…
— Хорошим парням тяжело в жизни живётся!
— Не думаю. Я всегда одинаковый — в США, в Турции, в России. Да даже в Африке, я всегда буду одинаковым.
— Но вам же никто не улыбается в ответ!
— Ну и что? Я-то не меняюсь от этого. Я только сегодня сказал тренеру, что я всегда буду одинаковым — стараться изо всех сил, вне зависимости от того, попадаю я мячи или нет. И то же самое касается жизни вне паркета. Всегда буду улыбаться, и это очень важно. Люди забывают об этом. Погруженные в свои проблемы, мы часто забываем о том, что происходит вокруг и что происходит в жизни других людей. Мы думаем о себе и о себе. Но мне кажется, что это неправильно.
Энтони Гилл
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
— Как скрывать своё плохое настроение? Я вот не актёр.
— И я не актёр. А может, и актёр, и даже хороший. Знаете Дензела Вашингтона?
— Да.
— Уилла Смита?
— Да.
— Брэда Питта?
— Да.
— Вот, а я просто миксую их актёрские таланты в себе. И ещё я такой же красивый, как они!
— Может, ваши пранки — это часть плохого парня?
— Кто знает! У меня вот, например, кое-что припасено для некоторых парней в команде. Они слишком много надо мной прикалывались, и мне это не нравится…
— Сергей Моня получит за то, что прятал ваши кроссовки?
— Вряд ли я могу издеваться над ним, потому что он всё-таки капитан и слишком много прошёл с этой командой. Но два игрока — и я не расскажу вам их имён — скоро своё получат. Это будет для них сюрприз.
— В последний раз, когда я спрашивал вас про пранки, вы сказали, что в России не будете этого делать.
— Я соврал (улыбается). На самом деле, я всё время это делал. Кое-кто уже прочувствовал на себе мои пранки, но надвигается что-то очень масштабное. Это внутри команды, поэтому вы вряд ли об этом узнаете, но ребятам не повезёт.
«Я люблю Барцокаса так сильно, что, если вы мне сейчас скажете влететь вон в ту кирпичную стену, я попробую это сделать»
— Швед выбыл на месяц. «Химкам» хана, да?
— Это, конечно, плохо, что он сломал палец в последней игре. Он нам нужен, и сейчас для всех настаёт время сыграть за себя и за того парня. В Мадриде нам это почти удалось, в игре с «Пао» удалось. Я думаю, у нас всё будет хорошо. Швед — большая часть команды, но у нас есть ещё парни, которые хотят побеждать.
— Может, без него будет лучше?
— Не могу так сказать. Я люблю Шведа, поэтому не буду так говорить. Я же умный.
— У ЦСКА за всю прошлую регулярку было столько поражений, сколько у вас осенью.
— Бывает. У нас две разные команды. Мы по-прежнему хотим попасть в плей-офф и оттуда пройти ещё дальше. Если взглянуть на прошлый сезон, то сколько игр проиграл ЦСКА в регулярном чемпионате Единой лиги? Мало, да? А мы много, но всё равно встретились в финале.
— И тем не менее, как вы умудрились проиграть так много на старте сезона?
— Если продолжить сравнивать нас с ЦСКА, то нужно заметить, что у них сохраняется костяк. Там есть пять-шесть игроков, которые остаются в команде несмотря ни на что. У нас же приехали новые ребята, для многих Евролига была чем-то новым в карьере. Я бы скорее плохо начал и хорошо закончил, чем наоборот.
Энтони Гилл
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
— Как ЦСКА в прошлом году, да?
— Я такого не говорил! Сейчас нам просто нужно становиться лучше. Мы уже ничего не сможем поделать с играми, которые проиграли, поэтому остаётся просто готовиться к следующим.
— Давайте я наконец задам какой-нибудь серьёзный вопрос. Когда появляются новости о том, что тренер висит на волоске, игроки иногда его подталкивают. Вы что, так любите Барцокаса?
— Не знаю, как остальные, а я его люблю. Мне не нравится, что он попал в эту ситуацию, он хороший тренер и не должен был. У нас же ведь в принципе сложная ситуация, потому что для того, чтобы участвовать в Евролиге каждый год, нам нужно каждый год занимать как минимум второе место в Единой лиге. Никогда не знаешь, что будет в следующем сезоне, и давать отдыхать лидерам, как делают в ЦСКА или «Олимпиакосе», нельзя. При этом у нас нет игроков, про которых можно было бы сказать, что они будут в команде в этом сезоне, в следующем и через один сезон тоже. Именно из-за того, что будущее в Евролиге неизвестно. Бюджет тоже меняется. И это, естественно, давит, тренеру нужно с этим справляться.
Барцокас — отличный тренер. Если бы я мог, я бы играл за него до конца карьеры. Он отличный человек как на паркете, так и вне его. Когда я услышал, что его могут уволить, я был шокирован. Он делает так много для команды, жертвует всего себя во имя клуба и игроков. Вне зависимости от того, выигрываем мы или проигрываем, он всегда одинаковый. Он понимает, что баскетбол — это процесс, со своими спадами и падениями. Если бы мы все это понимали, европейский баскетбол стал бы намного лучше.
Стабильность — это вообще главное, что есть в спорте. Посмотрите на ЦСКА, сколько раз они выигрывали Единую лигу? Я не знаю, но много. И постоянно у них в составе одни и те же игроки. Сколько лет их тренирует Итудис? Четыре? Четыре! Это очень важно. Я люблю Барцокаса так сильно, что, если вы мне сейчас скажете влететь вон в ту кирпичную стену, я попробую это сделать. И я серьёзно.
И то же самое касается вообще любого игрока в команде, любого человека из тренерского штаба, менеджмента. Давайте вместе побеждать. Давайте вместе идти через плохие моменты и через хорошие — тоже вместе. Это то, как создаются великие команды. В колледже в какой-то год мы выиграли 15 матчей, а на следующий год — 33 и проиграли всего три. Потому что мы вместе шли через взлёты и падения.
— Вы сказали, на команду давит то, что она постоянно вынуждена быть как минимум второй в Единой лиге.
— Да, и если честно, обойти ЦСКА в сезоне Единой лиги я хочу даже больше, чем играть в Евролиге на следующий год. Не знаю, сколько раз эта команда побеждала, но для меня очень важно выиграть у них чемпионат. Как и для Шведа, как и для кого угодно в нашей команде. Мы не хотим быть вторыми. В прошлом году многие радовались, когда мы вышли в финал и попали в Евролигу, но не мы. У нас оставалась ещё один матч, который мы хотели выиграть. Это наша цель в каждом году. В прошлом году ЦСКА обыграл нас, кажется, девять раз. Чёрт, это какое-то недоразумение. В «Химках» есть всё, чтобы стать лучшей командой в России.
— Американцы, как правило, часто путешествуют из клуба в клуб. Вы в Химках надолго?
— Пока я нужен «Химкам», конечно. Мне нравится это место, эти люди. Я не хочу никуда уходить. В межсезонье я решил остаться в Химках, потому что я чувствую себя здесь прекрасно, всех знаю. Хочу сделать «Химки» лучше. Посмотрите на Кайла Хайнса — он был в ЦСКА пять-шесть лет и вот наконец стал капитаном. Для него это большое достижение. Но это как раз о том, о чём я говорил: если у вас есть стабильность, вы добьётесь успеха.
— Боломбой натурализовался. Может, и вам пора?
— Не знаю даже. Кажется, у него мама была русской, поэтому ему было легче. Я не знаю, как работает этот процесс. Мне кажется, у меня нет шансов стать русским.
— У вас дочь родилась в России и всю жизнь тут живёт.
— Да, она точно провела в России больше времени, чем в США. Но я не знаю начёт гражданства, для меня главное — быть в «Химках».
— Швед про Боломбоя не очень хорошо отзывается. Может, он намекал на Энтони Гилла?
— А я не знаю… Джоэл — отличный игрок, и он поможет российской сборной. Не знаю, что имел в виду Швед, мы с ним об этом не говорили. Но да, мне очень нравится играть вместе с Алексеем и нравится быть в России. Я просто не знаю, как это всё работает, поэтому просто наслаждаюсь своим временем здесь.
— Ваши родственники в России были?
— Пока ещё ни разу! Но одна из двух моих сестёр приедет ко мне через неделю вместе с моей мамой, а вторая сестра приедет вместе с братом в феврале. Это будет первый раз, когда мои родственники приедут меня навестить в Европе. Я уже жду с нетерпением! Пока что единственное, что они знают о России, это то, что они видели в кино. Перестрелки, мафия и всё такое. Я и сам ничего другого не знал, когда приезжал сюда.
— Вы говорили, что напишете книгу о нашей стране…
— «Мягкая сторона России»? Да я шутил, конечно. Но у России и правда есть мягкая сторона. Да, тебе никто не улыбается, но, когда ты всё узнаёшь, понимаешь культуру, всё становится таким дружелюбным. И если ты узнаёшь людей, то они постоянно хотят тебе помочь и всё такое. И это действительная мягкая сторона России, о которой не все знают.