Когда вы на протяжении целых 20 сезонов радовали фанатов по всему миру своей выдающейся игрой, стали четырёхкратным чемпионом, признавались трёхкратным MVP финала и 15 раз принимали участие в Матчах звёзд, вам всегда есть, что рассказать.
Тяжело представить, но когда-то легендарный центровой Шакил О’Нил был 10-летним ребёнком, делавшим свои первые шаги на пути в профессиональный спорт. Хотя стоит заметить, что не такой уж он был и маленький.
«В детской лиге, куда меня привёл отец, я набирал в среднем по 40-50 очков за матч, и родители других ребят не могли поверить своим глазам: «Этой детине всего 10 лет? Хорош, не может быть!» Папа не мог предъявить свидетельство о рождении, и пару раз дело чуть было не дошло до драки. Слышали бы вы эти визги: «Ему не 10!».
«И вот однажды мне довелось выйти на площадку против одного паренька. Я превосходил его по всем статьям, «раздевал» по полной программе. И его отец не выдержал, увёл сына с корта и сказал: «Если этому мальчугану и в самом деле 10 лет, он станет одним из величайших атлетов за всю историю баскетбола». Я сохранил эти слова в своём сердце, услышать подобное было невероятно важно. Думаю, именно это придало мне сил на длинном пути к ожидавшим меня свершениям».
Безусловно, в «Пантеоне величайших» Шакил упомянул всех и каждого, кто помог ему покорить высоты карьеры, но, кто знает, кем бы он сейчас был без проницательности и поддержки своего приёмного отца Филиппа.
«Отец видел, каким не по годам мощным физически я был, и говорил: «Я сделаю тебя таким же великим, как Билл Расселл, Карим Абдул-Джаббар и Уилт Чемберлен. Он всегда называл именно эти имена, а я понятия не имел, кто под ними скрывается. Я называл себя Доктор Джей, мечтал быть похожим на Джулиуса Ирвинга или на Мэджика Джонсона. Но в старшей школе я сильно подрос и уже скорее был подобием Хакима Оладжьювона или Адмирала Робинсона.
Я был уверен, что выше двух метров не вырасту. Как я ошибался. Сначала я вымахал до 210 см – так, хорошо, забудем о Докторе Джее, теперь буду Мэджиком. Но одним летом я проснулся и осознал, что во мне уже все 215! И в то мгновение я понял, как прозорлив был мой отец. Я – «бигмэн»!
Все эти годы я неустанно работал с мячом, развивал всевозможные навыки и готовился стать тем самым парнем, который будет доминировать в «краске». Отец тренировал меня как будущего пятого номера, но когда он не смотрел, я в тайне тренировался как защитник: вы знаете, дриблинг за спиной, все эти изящные пасы и тому подобное. Я ведь не думал, что вымахаю.
И даже сейчас я отлично помню первый бросок, которому обучал меня папа. Это был скай-хук. Все дети смеялись надо мной, но отец заставлял меня продолжать. Но со временем я изменил этому приёму, сделав выбор в пользу крюка в прыжке, в стиле Патрика Юинга. Отец очень много вложил в меня: «крюки», «пивоты», вращения – он учил меня всему».
Именно неуёмная энергия отставного сержанта Филиппа Харрисона, заменившего юному О’Нилу родного отца и посвящавшему всего себя сыну, помогла Шаку за два сезона в школе Роберта Коула в Сан-Антонио катком прокатиться по соперникам, уступив лишь однажды в 69 (!) встречах. В выпускном классе будущий Большой Папочка стал чемпионом штата.
«Каждый день я приходил на военную базу, где в числе моих соперников были взрослые мужчины. И так каждый день. Отец не хотел, чтобы я играл со своими сверстниками – они все были маленькими. «Играть нужно с теми, кто сильнее тебя и лучше понимает игру», – так он мыслил. В итоге это очень сильно продвинуло меня, как в физическом плане, так и в психологическом.
Мой день проходил так: сначала я тренировался на военной базе, потом бежал домой, помогал убирать и готовить еду, а после этого проводил час в спортзале. Мне дозволялось немного поиграть с ребятами, но я обязан был быть дома до наступления темноты. Было непросто, но именно эти годы, проведённые в Сан-Антонио, помогли мне в будущем подняться на новый уровень».
Но не мастерством единым жив О’Нил. Зажглась бы звезда Шака настолько ярко, если бы не его чувство юмора и уникальная харизма? И здесь тоже не обошлось без отцовского влияния.
«Моей работой всегда было не только доминировать на площадке, но ещё и развлекать людей. Бывало, отец брал меня на игру, она была ужасной, а папа очень расстраивался – деньги-то уже не вернёшь. И однажды, возвращаясь после очередной скукотищи на площадке, он повернулся ко мне и сказал: «Если ты когда-нибудь дорастёшь до этого уровня, сделай всё возможное, чтобы людям было весело. Я не понимал, ведь я просто хотел играть, это же не цирк. Но он был непреклонен: «Сын, так нельзя. Многие люди, такие же отцы, как я, берут на матч детей, едва наскребая деньги на билеты, которые потом кладут себе в карман игроки. Пообещай мне, что ты своей игрой сможешь ответить за каждый цент, потраченный на тебя этими бедными людьми. Дари им настоящее шоу!»
О’Нил влюбил в себя фанатов, «зажигая» и забавляя на площадке, но отсутствие титулов при таком стиле игре дало повод критикам нарисовать у Дизеля на спине мишень, куда охотно летели их стрелы. Заставить недоброжелателей замолчать Шаку удалось лишь в 2000-м, спустя восемь лет после дебюта. Не добившись успеха в «Орландо» и перебравшись в «Лейкерс», он осуществил свою мечту, впервые став чемпионом. Камерам тогда удалось запечатлеть скупую мужскую слезу, скатившуюся по щеке вечно улыбающегося громилы.
«Я дорого заплатил за то, что наслаждался жизнью, снёс много критики. А та слеза значила что-то вроде: «Так, хорошо, я могу не только жить всласть, но ещё и успехов добиваться». Иногда у человека не всё получается – что-то идёт не так и ему не удаётся добиться желаемого, и вы, ребята (Шакил имеет в виду журналистов), тут как тут, всегда готовые растоптать. И однажды я стал верить всему, что пишут. Не знаю, может мне и не стоило сниматься в фильмах или записывать рэп-альбомы, но я всегда считал, что веселье – не помеха. Нужно лишь пахать, не щадя себя, общаться с правильными людьми и существовать в гармонии, тогда все мечты станут реальностью».
Но кое-что всё-таки безвозвратно ускользнуло от будущего чемпиона НБА в составе «Лейкерс» и «Майами» – шанс оказаться в легендарной и неповторимой «Дрим Тим». И хотя разделить паркет с живыми иконами в лице Майкла Джордана, Мэджика Джонсона и Ларри Бёрда О’Нилу не удалось, золотую медаль Олимпиады он всё же завоевал — в 1996-м, попутно приведя «звёздно-полосатых» и к титулу на чемпионате мира в 1994-м.
«Я говорил это раньше и скажу сейчас: сборная следующего созыва могла бы победить первый состав. И точка! Я знаю, что многие были не согласны со мной, когда слышали это, но я, чёрт возьми, должен был попасть в состав в 1992-м. Я признаю, что Кристиан Леттнер в колледже смотрелся лучше меня, и не зол, что предпочли его. Я просто очень хотел оказаться в той команде».
«И вот прошло четыре года, Атланта, второй созыв, я твёрдо решил сделать всё возможное, чтобы не потерпеть фиаско. И поэтому мы сотворили со своими соперниками то же самое, что и четыре года назад – мы просто «убивали» их на паркете, привозили им по 30-40 очков, и золотая медаль уже висела на шее. Я очень расстроился тогда и жалел, что не смог поехать в Барселону. Выйти на паркет и уничтожить своих соперников, доказать, что мы не хуже наших предшественников – что может быть лучше?
Шакил О’Нил почти два десятилетия был в центре внимания каждый раз, когда ступал на баскетбольный паркет. Он заставлял болельщиков рукоплескать, а соперников в недоумении хвататься за головы после очередного сумасшедшего данка. Но всё, что имеет начало, имеет и конец. В 2011 году он повесил кроссовки на гвоздь и теперь получает заслуженные почести. Торжественное введение в Зал славы – последний фрагмент паззла впечатляющей карьеры одного из величайших баскетболистов.
«Знаете, я никогда не задумывался о месте в Зале славы ни в бытность игроком, ни после окончания карьеры. Главным для меня на паркете было одно – доминировать. Но последнюю неделю, если начистоту, я думал лишь о том, что скажу, выйдя на сцену. Я не собирался рассказывать историю всей жизни, но точно знал, что во время моего путешествия мне встречалось множество людей, которых я обязан упомянуть. Да и вообще, я очень многое обязан сказать».