«Принеси мешок для мусора», – я лежал на кровати и кричал жене, находившейся в соседней комнате. Мне казалось, ещё немного — и я сорвусь на неё. Ощущения были не из лучших, мягко говоря. Шли вторые сутки, с тех пор как я вернулся в Мемфис и начал морально готовиться к операции.
Несколькими днями ранее, в игре № 3 первого раунда плей-офф в Портленде, я сломал лобную кость. Совершенно не помню того момента. Я пустился в проход, рядом находился Си Джей Макколум, а в следующее мгновение я уже схватился за лицо. К счастью, парни выиграли без меня две следующие встречи и пробились в следующий раунд.
Дома ждали жена и родители. Они ухаживали за мной, понимая серьёзность возникшей ситуации. До серии с «Голден Стэйт» оставалось меньше недели. Я лежал в постели под углом 45 градусов, с подушкой под головой и пакетом льда на лице, который приходилось менять каждые 20 минут.
«Мне нужен ещё один мешок для мусора, вы меня слышите!»
Каждый раз, когда кричал, моё лицо сильно дёргалось. Врачи сказали сразу, что в первые несколько дней опухоль будет расти и только потом пойдёт на спад. Это слегка раздражало, потому что я чувствовал пульс. Складывалось впечатление, что стучит прямо над глазом. Это было похоже на ужасную музыку, которую нет возможности выключить.
Жена почти бесшумно заходила в комнату и, не включая свет, давала мне новый мешок для мусора. Я пытался сказать ей «спасибо», но даже не знаю, слышала ли она меня. Из-за опухоли я не мог нормально питаться, приходилось довольствоваться исключительно супами, творожками и овощными пюре, как грудному ребёнку. Мне предложили лекарство, которое помогло бы уменьшить отёк и опухоль, но побочным эффектом была рвота. Я взял таблетки и потянулся за очередным мешком для мусора. Это самый неподходящий момент для травмы — мы закончили регулярный сезон, установив рекорд клуба по количеству побед в «регулярке» (55. – Прим. «Чемпионата»). Марк Газоль окончательно утвердился в роли лучшего центрового лиги. Понятное дело, это моя точка зрения, но не думаю, что хоть кто-то был так же хорош, как испанец. Зак Рэндольф и Тони Аллен проводили один из лучших сезонов. Мы знали, что всё против нас, но с нетерпением ждали битвы с бандой Стива Керра. Это была самая низшая точка в моей баскетбольной карьере. Сезон вышел на финишную прямую, а я был совершенно бесполезен, потому что сидел дома в постели с пакетом льда на лице.
Я остался наедине с мыслями. Я не мог смотреть телевизор, слушать радио, смотреть на свет и толком говорить.
Я просто лежал и вспоминал дебютный сезон в НБА.
***
В 2007-м за пару дней до открытия тренировочного лагеря я заехал на арену «Гриззлиз», чтобы посмотреть на свой шкафчик в раздевалке. Сейчас понимаю, что это было обыкновенное любопытство, тогда же мне казалось это важным.
Вошёл и увидел невысокого парня, стоявшего на стуле рядом и пытавшегося достать что-то с самой высокой полки в своём шкафчике. В голове пронеслось: «Что он делает?!»
Им оказался дебютировавший в лиге за 12 лет до меня Дэймон Стадемайр. Вряд ли он догадывался, что, с тех пор как я увлёкся баскетболом всерьёз, Дэймон всегда являлся моим любимчиком – парнем, на которого я равнялся.
«Что случилось, новичок?» – поинтересовался он.
Я до конца не был уверен, знает ли он хотя бы моё имя. Пока я пребывал в лёгком смятении, Стадемайр спрыгнул, расплылся в улыбке и сказал: «Давай знакомиться».
Я поздоровался, начал расставлять свои вещи в новый шкафчик, находившийся в паре метров от его.
И вдруг он сказал: «Пойдём, сыграем один на один».
«Прямо сейчас?» – переспросил я, оглядывая себя.
«Да, прямо сейчас», – ответил он, не дав мне опомниться.
Я был новичком в этой лиге, он ветераном – отказывать глупо. Я зашнуровал кроссовки и побрёл за ним. Как только мы ступили на паркет, улыбка исчезла с его лица. Он выглядел очень сосредоточенным и серьёзным. В глубине души я смеялся, потому что был уверен в себе. Мне было 19 лет, и, при всём уважении к Дэймону, я смотрел на него и думал: «Да ладно, разберусь с ним, этому парню уже 34».
Но всё пошло не так, как я предполагал.
Дэймон доминировал всю игру. Ему хватило 15 минут, возможно, я был быстрее и в лучшей форме, да и выше я был точно, но он просто вытирал об меня ноги. С самого начала он шёл напролом, обыгрывал или продавливал меня и забивал, забивал, забивал…
В тот день я ушёл домой в синяках с головы до ног, но приобрёл гораздо больше – верного друга. На протяжении всего сезона мы играли один на один, и это превратилось в своего рода персональные тренировки. Дэймон очень многому учил меня, тратя не малую часть своего свободного времени.
К середине года я набрал хорошую форму. В одной из встреч реализовал пару быстрых бросков и был вполне доволен собой. Когда же сел на замену, Дэймон спустил на меня всех собак за то, что не пользуюсь возможностями и не пробую обыгрывать один в один.
«Да у тебя нет хоть одного прохода к кольцу, парень», – возмущался он.
А я сидел и не понимал, чего же делаю не так: я ни разу не промахнулся с игры, отдал пару результативных передач и не допустил ни одной технической ошибки.
«Ты должен прорваться под «дырку» и заработать несколько синяков, как в тот день, когда мы познакомились. Нельзя быть чистюлей, если хочешь стать классным баскетболистом», – почти кричал он мне в ухо.
***
До серии с «Уорриорз» было рукой подать, и я должен был найти способ, чтобы выйти на площадку и сыграть.
Я говорил врачам, что не могу больше сидеть дома и бороться с ментальным одиночеством. Мне необходимо было вернуться на паркет.
К сожалению, моя форма была далека от идеала, чтобы вернуться в строй к первой игре. Я почти не спал и много ел по ходу недели бездействия. Врачи команды качали головами и повторяли мне: «Ни в коем случае, не сегодня».
Я вынужден был согласиться. До второй игры в серии я никак не мог уснуть, просто лежал и ждал, пока начнёт трезвонить будильник и можно будет встать с постели. В голове проносилось столько мыслей, что я просто не успевал погрузиться толком в дрёму.
Никто не знал, смогу ли я выйти на паркет, – ни товарищи по команде, ни тренеры, ни болельщики.
За четыре дня до этого мне сделали специальную маску. Такую же, как Рипу Хэмилтону. До этого я никогда не носил ничего подобного, да и не видел ни на ком вживую. Когда я её с горем пополам натянул, понял, что появилась небольшая проблема – маска сидела неплотно. То есть правую сторону лица она облегала идеально, а вот для левой была слишком свободной. За время болезни опухоль стала намного меньше. Вы, вероятно, даже не заметили, но она слегка болталась на лице во время игр, хотя тренерский штаб чуть ли не в полном составе пытался придумать, как закрепить её понадёжнее.
Когда я зашёл в раздевалку, услышал, как кричит Тони Аллен. Вообще для него повышать голос – норма жизни. Одна из двух реплик, слетающих с его уст, традиционно выходит за рамки допустимого уровня шума. Но в этот раз я понимал, что он хочет привлечь моё внимание.
«Ма-а-ак!» – чертовски громко выкрикивал Аллен мои инициалы. – Оставь все свои страхи и тревоги здесь, Мак».
Он быстро приблизился, схватил за майку и сильно толкнул в грудь. Я потерял равновесие и вынужден был сделать несколько шагов назад.
Кому-то может показаться странным, но Тони проделывал этот трюк перед каждой игрой. Если вы хотите покинуть раздевалку, то обязаны пройти через Тони. Без вариантов. Аллен – именно тот парень, которого каждый хочет видеть в своей команде и никак не в чужой.
Это говорит о том, что в «Гриззлиз» особенная химия. Ведь мы всегда готовы протянуть руку своим.
В ту ночь всё это было нужно мне намного сильнее, чем когда-либо, потому что мы играли в Окленде. В ту ночь на церемонии перед игрой Стэф получил приз самому ценному игроку сезона.
Шоу началось.
В первые минуты игры я чувствовал себя очень уставшим и измотанным. Врачи команды неустанно твердили мне перед матчем одно и то же: «Избегай контакта, избегай контакта, избегай контакта».
Раннее попадание помогло мне обрести уверенность. Зак Рэндольф поставил отличный заслон, и Стэф немного споткнулся, оббегая его. В середине второй четверти я попытался пойти напролом к кольцу и в итоге упал на паркет. Мяч был в руках, а я пытался попросить тайм-аут. Дрэймонд Грин попытался совершить перехват и задел мою маску как раз в том месте, где были наложены швы. Когда я добрался до скамейки, кровь уже вовсю сочилась и осложняла мне видимость — швы оказались порванными.
Я почувствовал знакомую пульсацию над глазом. Рисковать здоровьем в такой ситуации было глупо, но обратного пути уже не было. Мне обработали рану, и я вернулся на паркет.
Я совершенно несуеверный человек, но порванные швы в тот вечер – лучшее, что могло со мной произойти. Это заставило меня вернуться в то время, когда я был новичком и играл с Дэймоном. Мне нужно было забить, мне нужна была эта кровь, мне нужно было почувствовать вкус плей-офф.
И я проникся. Хотел стать героем. Набрал 22 очка. Тем вечером мы выиграли — 97:90.
***
Да, в итоге мы уступили в противостоянии. Было очень тяжело морально. Нас постигло разочарование, но в то же время все понимали, что это только начало и мы можем достигнуть большего.
Прошедший сезон был не менее успешным. Но нам вновь помешали непредвиденные обстоятельства. Сначала Марк сломал стопу, а потом я повредил ахилловы сухожилия.
Многие начали шептаться, что игроки «Мемфиса» склонны к травмам, совершенно забыв, что мы с Марком играли в среднем по 70 игр в регулярном чемпионате за сезон.
В прессе появились заметки из серии «Майк Конли никогда не сможет помочь «Гриззлиз» стать претендентом на титул».
Вы на самом деле сомневаетесь в нас? Я уже прослушал эту пластинку не менее тысячи раз, издайте новую.
Мемфис – самый настоящий баскетбольный город, но на национальной карте вы этого не увидите. Возможно, потому, что наши матчи не так часто показывают по телевизору. Если вы не фанат «Гриззлиз», то сможете услышать о нас, только когда мы доберёмся до плей-офф. О нас постоянно забывают, нас недооценивают.
Я устал от всего этого, устал быть недооценённым, устал от того, что нам не уделяют внимания, да и не только я.
Мы, в «Мемфисе», не говорим, а играем в баскетбол.
Тот факт, что лидеры подписывают долгосрочные контракты, даст вам понять многое. Марк остался, а значит, он знает рецепт успеха. Тони и Зак тоже не хотят сваливать. Это показательно. Поступки говорят о людях гораздо больше. В данном случае о том, что мы собрались здесь не на несколько недель, месяцев или пару лет.
Именно поэтому я принял решение остаться. Подписал контракт не на один или два года. Мой контракт рассчитан на пять лет, потому что мы только начали восхождение к вершине, которую хотим покорить.
Уверен, Дэймон Стадемайр был во всём прав. Ничто в этой лиге не даётся вам просто так, но у вас есть право сражаться.
Если вернуться к тому времени, когда я был новичком и играл с Дэймоном, он рассказывал мне о синяках и травмах на пути к успеху. Тогда я много чего не понимал, но сейчас я прекрасно всё осознаю.
Всё, что случилось со мной по ходу карьеры, – закономерность, благодаря которой я оказался здесь и сейчас. Это стартовая точка. Это только начало пути. Пришло время начать работать.
Пора.