Эксклюзивное интервью с Андреем Воронцевичем

О баскетболисте Андрее Воронцевиче болельщики знают если не всё, то очень многое. Его универсализм, способность эффективно закрыть несколько позиций и цепкая игра в обороне против оппонентов любого калибра в последнее десятилетие стали визитной карточкой московского ЦСКА, где форвард является системообразующим исполнителем, и национальной сборной. Мы же задались целью побольше узнать о жизни одного из самых позитивных и общительных российских игроков за пределами площадки.

«У американцев стоит поучиться приветливости»

– В последнее время вы, открытый, общительный и жизнерадостный человек, всё чаще поддерживаете разговоры о проблемах нашей страны. Скажите, в какой момент они всерьёз стали вас волновать?
– Интерес возник пару лет назад. Мы с братом начали углубляться в отечественную историю, мировую… В итоге это вылилось в моё решение получить второе высшее образование в Дипломатической академии Министерства иностранных дел. Сейчас я являюсь студентом (смеётся). Всё шло своим чередом: возник интерес, появилось желание, возможность поступить – и вот я здесь.

– То есть это связано не только с вашим взрослением и становлением как личность – ежедневно сталкиваясь с разнообразными проблемами, вы просто хотите разобраться в них получше?
– Думаю, это так. Мне хочется знать, что происходит в нашей стране и за границей, понимать, о чём люди общаются между собой, какие злободневные вопросы их беспокоят, как граждане той или иной страны реагируют на происходящее в мире. В какой-то момент это захватывает, начинаешь задумываться, анализировать.

– Вам не кажется, что ваш характер не совсем соответствует требованиям профессии дипломатического представителя? Обычно они более сдержаны, а ваша позитивная энергия всегда рвётся наружу.
– В жизни я стараюсь вести себя спокойнее, сдержаннее, пытаюсь этому научиться. Моя неуёмная энергия, да и вспыльчивость тоже, находят выход в основном на площадке, а не за её пределами. Но отчасти поэтому я и поступил в Дипломатическую академию – чтобы стать грамотнее. И в жизни, и в работе. Во всех сферах.

– Какие предметы вы можете назвать любимыми?
– Я едва начал обучение, сейчас у нас идёт введение в международные отношения, и это мне очень интересно. Узнаю, как страны ведут диалог между собой, каким образом отстаивают собственные интересы в различных ситуациях. В международных отношениях ведь есть несколько подтекстов – они могут быть политическими, экономическими, культурными, да какими угодно. Для нас они, получается, спортивные. На своём примере я могу сказать, что к турнирам все готовятся по-разному, хотя цель у всех одна: победить. В мировой политике многие стремятся стать лидером, выйти на ведущие позиции, завоевать уважение других стран. То же самое происходит и в спорте. Мне это не только интересно, но и близко по духу.

Моя специальность называется «Международная безопасность». Ситуация в мире сейчас, мягко говоря, нестабильная, наша страна втянута в военные действия, и это не может не волновать и не беспокоить. Поэтому именно безопасность станет моим приоритетным предметом, и я надеюсь добиться в этой сфере определённых успехов.

– Как-то раз вы обронили фразу, что люди в России и за границей вроде бы одни и те же, но живут иностранцы чуть лучше. Объясните, какой смысл вы вкладывали в эти слова?
– Мне кажется, всё зависит от мнения самих людей. Если в конкретных условиях человеку хорошо, если ему достаточно того, что у него есть, он спокоен и счастлив – слава Богу! Когда ты начинаешь сравнивать, оценивать, ты выражаешь, прежде всего, свою точку зрения. В каком месте тебе хорошо, в каком месте тебе комфортно, к чему тянется и лежит твоя душа. По мне, когда есть возможность для сопоставления – это уже хорошо, что она у тебя существует. Глядя на положительные и отрицательные качества городов и стран, в которых мы бываем, я прихожу к выводу, что нужно брать отовсюду только лучшее и привносить это в свою жизнь.

Например, улыбчивость американцев – они иногда могут казаться заносчивыми, что не мешает им улыбаться днями напролёт. У них можно и даже стоит поучиться тому, как быть приветливыми. Прагматичность немцев – каждый квадратный сантиметр немецкой земли как-то задействован, ухожен, прибран, всё чистенько, гладко. Почему бы и нет? Есть много моментов, которые ты пытаешься применить к себе, к своей семье… Каждый должен начинать с себя. Скажем, если в России все приберутся у своего дома или дачного участка, наша страна станет гораздо чище и нам будет приятнее в ней жить.

«Ребёнок представляет собой чистую книгу, в которую всё нужно записывать»

– Каким фундаментальным вещам вы учите своих детей, если не принимать во внимание стандартные воспитательные моменты вроде чистки зубов по утрам или мытья рук перед едой?
– Учу выкладываться на полную во всём, за что они берутся. Младшего сына, конечно, в меньшей степени, он ещё слишком юн, а вот старшую дочь, которая недавно пошла в школу, учу не лениться. Она у меня умная девочка, поэтому может лениться, тщательно выбирает свою позицию. Дети же всегда всё проверяют, и, если им дозволено, они могут схитрить, что-то не сделать или не довести до ума. Я это вижу и объясняю, что в нашей семье лентяев никогда не было, были ребята-трудяги, никогда звёзд с небес не хватали и добивались всего только своим трудом. Я помогаю ей сложить правильное впечатление о цене труда, показываю, какими усилиями у неё появляются, например, новые игрушки или наряды, как папа для этого старается.

Недавно у нас был разговор на эту тему, и для Насти стало большим сюрпризом, что я стараюсь для всей семьи. Сейчас, надеюсь, у неё это отложилось. После разговоров со мной и моей супругой Натальей она стала усерднее заниматься теннисом, появились заметные успехи на тренировках… Она сама прочувствовала, что не может быть ничего лучше того, когда после занятия тебя похвалили родители и тренер, и стала больше выкладываться на корте. Поэтому я и говорю, что начинать всегда нужно с себя и своей семьи, а дальше, если получится, вся страна это заметит.

– Говорят, что для дочерей папа, который много работает и часто не бывает дома, – это отдушина, потому что мама относится к ним гораздо строже. Это так или вы сами выступаете в роли строгого полицейского?
– Не скажу, что я самый добрый папа в мире. Мне кажется, что отношения в нашей семье нельзя описать какой-либо стандартной системой. Мама бывает с детьми и мягкой, и строгой, если они не выполняют наши просьбы, но чтобы повышать голос – такого у нас нет. Папа иногда может прикрикнуть, но всё-таки старается быть сдержанным, потому что дети у нас ещё маленькие и нужно понимать, что своим криком ты больше ранишь, нежели учишь.

– У вашей дочери есть какие-либо упрёки к отцу – например, по поводу того, что он приходит домой ненадолго и не всегда может уделить ей внимание?
– Это не упрёки, а, скорее, просьбы или пожелания. «Папа, куда ты опять уходишь?» – «На тренировку». «Папа, куда ты снова уезжаешь?» – «На выезд». Дети хотят чаще видеть своих родителей, это хорошо и очень приятно, но в каждом моменте им нужно объяснять, общаться с ними подолгу, приводить примеры. Рассказывать, что папа должен ехать, у него есть своё расписание, как и у дочери в школе, – каждый день занят по минутам. Сегодня одна тренировка, завтра две, послезавтра игра, затем выезд… Я объясняю, ребёнок начинает понимать и проще к этому относится. Игнорировать вопросы или отвечать односложно – это неправильно, ведь ребёнок представляет собой чистую книгу, в которую всё нужно записывать.

– Вы говорите о воспитании детей так спокойно, размеренно. Сами пришли к большинству выводов или прибегали к помощи специальной литературы? Порой ведь возникает потребность в совете, когда пытаешься понять, что в голове у твоего ребёнка.
– Была, конечно, и литература, которую мы с супругой изучали, – не так уж много, книг пять, не больше. Вплоть до того, как правильно делать массаж ребёнку. И конечно, опыт. Повторюсь, я привык оценивать ситуацию по своей мерке. Грубо говоря, если у меня возникает какой-либо вопрос или я чего-либо не понимаю, я хочу получить исчерпывающий ответ. То же самое относится и к ребёнку, у которого всегда много вопросов. Когда мне было 8-9 лет, у меня были книги, в которых давались ответы на огромное количество детских вопросов – почему трава зелёная, почему солнце светит…

Так же и дети: они задают много, очень много вопросов, и ты понимаешь, что надо им всё пояснить. Им просто нужно уделять время. Даже в общении с чужими детьми – например, после матчей к нам подходят ребята, которые занимаются баскетболом, общаются, задают вопросы. Дети любознательны, и когда ты уделяешь им внимание, общаешься с ними в течение как минимум пяти-десяти минут, то видишь, как их глаза начинают сверкать ещё ярче, потому что с ними поговорил взрослый человек. Они приходят посмотреть, как мы играем в баскетбол, и когда ты их поддержал, сказал какие-то слова напутствия – для них это неимоверный заряд эмоций и стимул к дальнейшей работе.

Когда-то я тоже был маленьким и прекрасно помню, как общался с людьми, которых я называл старшими научными сотрудниками – взрослыми, уделявшими мне внимание, отвечавшими на мои вопросы. Тогда я понял, как это важно, просто бесценно. Родители должны проводить с детьми больше времени и чаще с ними разговаривать. Никакие ноутбуки, телефоны и планшеты никогда не заменят живого общения и не дадут той пользы, которую могут принести только родители.

– Старшая дочь, наверное, уже просила у вас телефон. Как считаете, нужен ли он ей на данном этапе или пока нет?
– Конечно, нужен. Я хочу, чтобы у меня постоянно была с ней связь. Возможность позвонить, обменяться сообщениями, поделиться фотографиями.

– Если не секрет, как часто вы созваниваетесь с дочерью?
– Нечасто. В основном я связываюсь с супругой. Всё-таки у ребёнка график сумасшедший – даже жёстче, чем у меня, – всё расписано буквально по минутам. Массажи, плавание, теннис, школа, английский, физподготовка – всего полно.

«Роль отца новой Марии Шараповой – не самая плохая в жизни»

– Вы считаете правильным подходом, что сейчас родители нагружают детей всем, чем только можно, едва ли не с дошкольного возраста и к 13-14 годам они истощены до такой степени, что им уже ничего не хочется?
– Говорить, нормально ли это в общем, сложно. Если ты сам лично видишь, что ребёнок справляется, – почему бы и нет? Я считаю, что дети должны быть загружены. Это делается для их развития и будущего. Можно сидеть дома, днями напролёт играть в планшет и точно так же уставать. В любом случае к вечеру все, и взрослые, и дети, выбиваются из сил, независимо от того, работали ли они, учились или ничего полезного не делали. Мне кажется, нужно исходить из той нагрузки, которую ты сам даёшь своим детям.

Если ребёнок не справляется с тем, что на него взвалили родители, то, конечно, нагрузку надо уменьшать. Но когда ты видишь, что у него получается – прежде всего, физически, – пусть занимается. Конечно, будет канючить, но это скорее психологический момент. Ведь сейчас в Москве никого не удивишь тем, что дети знают один-два языка, а то и три. Это норма для современной молодёжи. Чтобы ребёнок вырос и стал нормальным, образованным человеком, его нужно развивать.

– Вы хотели бы, чтобы дочь достигла успехов в спорте?
– Конечно, ведь я сам – спортсмен. Это интересно. Соревнования вынуждают преодолевать себя, открывают перед тобой новые возможности: путешествия по миру, общение с невероятным количеством людей. Тем более теннис – очень популярный вид спорта.

– Стало быть, видите себя в роли отца новой Марии Шараповой?
– Нет, честно говоря, не вижу. Но если до такого дойдёт – это не самая плохая роль в жизни, и я буду очень рад, если моя дочь достигнет сопоставимых результатов на корте, а сам я стану отцом новой Шараповой.

– Если вдруг дочь потеряет интерес к теннису и захочет заняться чем-либо другим, вы не будете настаивать?
– В таком случае мне нужно будет понять, насколько серьёзным и взвешенным является её решение – результат ли это обычной лени или искреннее желание. По мне, конечно, пока ребёнок совсем маленький, его нужно направлять, а в дальнейшем просто оказывать поддержку и не мешать ему развиваться. Все люди, и дети, и взрослые тоже, ленивы по своей сути, хотят играть, баловаться и ничего не делать. Но сейчас мы закладываем тот фундамент, на котором будет держаться вся жизнь наших детей.

– Поделитесь по-настоящему действенным советом, который вы почерпнули из прочитанных книг.
– Он относится к правильному общению с детьми. С ними не нужно говорить отрицаниями. Мы говорим «не делай», «не ломай», «не бей», но ребёнок слышит не отрицание, а действие – «делай», «ломай», «бей»… Русский язык ведь богат, и нужно постараться объяснить тот или иной момент так, чтобы и ребёнок понял, и ты не использовал отрицательные частицы. Я всегда стараюсь приводить какие-либо примеры, разговаривать с детьми на их языке. Нет смысла прибегать к терминам, значения которых они не понимают.

То же самое касается и тенниса. Маша Шарапова, которую мы упоминали, – это огромный пример для всех начинающих игроков и самая яркая звезда нашего времени. Мы предполагаем, что Настя вырастет примерно до 188 сантиметров (при папе с 2,07 и маме с 1,82 ей не быть 1,60) – есть специальные таблицы, которые позволяют это подсчитать, – и объясняем, что она тоже будет высокой. Как-то раз мы нашли фотографии Маши в детстве, которые ребёнка очень заинтересовали. Она была удивлена, мол, неужели Шарапова и правда была такой маленькой. После просмотра этих фотографий она стала интенсивнее заниматься, а это самая главная награда для родителей – когда ребёнок пребывает в восторге от сделанной им работы.

– Были вопросы, которыми дочь вас смущала или ставила в неловкое положение?
– Были, конечно, много раз. Откуда берутся дети, как они появляются на свет. С супругой мы этот момент заранее не проговаривали, поэтому давали дочери разные ответы. В 2-3 года говорили об аистах, капусте, и это работало. Когда она стала постарше, мама рассказала ей, что у папы есть семечка, которой он поделился, она её съела, и в животике выросла доченька. Вот такие истории (смеётся). Пока рановато объяснять ей весь смысл процесса.

«Борьбой занимался недолго, мне там шею свернули»

– Мы всё о дочке да о дочке. А у сына есть какие-то предрасположенности – к музыке, например?
– Сын – фанат ЦСКА. На первом месте у него мячи, автомобили, парень он у меня серьёзный. Баскетбол его увлекает, футбол. Есть желание отдать его сначала на футбол, потому что нам нравится пинать мячик, и сильно. В футбольную секцию можно записать ребёнка с трёх или четырёх лет (сыну Андрея три исполнилось в ноябре. – Прим. Авт.), а в баскетболе таких возрастных групп просто нет. Ну а в дальнейшем как пойдёт. Хотя лично я параллельно с баскетболом чем только не занимался – и гандболом вплоть до старших классов, и карате, и греко-римской борьбой, и настольным теннисом. Всем на свете.

– Борьбой – с вашим ростом? Это интересно.
– Да, хоть это было и недолго, мне там шею свернули. Была замечательная игра – один борец залезает на плечи другого, и, пока верхние боролись между собой, нижние старались удержаться на ногах. Нас как-то повалили, и у меня шею в одну сторону заклинило. Мышечный спазм, который продлился около недели. Пришлось отказаться от этих занятий, хотя мне, честно говоря, очень нравилось. И сальто, которые мы там делали, и вообще. Я занимался борьбой, когда мне было лет 12, и не был выше всех в группе – вытянулся я уже в 16-летнем возрасте. До этого в баскетбольной команде я тоже был среднего роста и играл на позициях первого-второго номера. Затем, когда подрос, меня ставили уже на четвёрку и даже пятёрку.

– Психологи говорят, что для поддержания отношений между супругами им иногда необходимо расставаться на время. В вашем случае эти расставания слишком часты. Как они влияют на вас? Это плюс или вы остро испытываете нехватку общения с семьёй?
– Естественно, мне очень не хватает общения с семьёй, но в какой-то степени мои выезды – это хорошо, потому что я чувствую, что иногда напрягаю родных. И поесть надо, и вещей в стирке прибавляется. Я, конечно, шучу, но бытовых хлопот со мной действительно становится больше. Тем не менее я согласен с психологами, которые говорят, что иногда нужно побыть одному, не мешать близким, если кому-то из них необходимо уединение. Но, поскольку я человек общительный, мне очень недостаёт семьи. Когда ты часто оказываешься в одиночестве, настраиваешь себя только на баскетбол, возникают ненужные мысли, и это не есть хорошо. Лучше больше делать, чем много думать. В команде, хотя у нас и общие цели, все думают по-разному и находятся на своей волне, концентрируясь только на игре. В такие моменты особенно сильно начинаешь скучать по семье.

– Часто ловите себя на мысли, что кажетесь людям весёлым компанейским парнем, а на самом деле никто не знает, какие проблемы беспокоят вас в этот момент и как вы с ними справляетесь?
– Случается. Абсолютно точно сказано, что чужая душа – потёмки, и даже родные не могут знать, о чём ты думаешь, по какому поводу переживаешь, за что беспокоишься, на что хочешь надеяться, во что веришь… Конечно, бывают моменты, когда тебе и грустно, и беспокойно, и тревожно, но я стараюсь всегда мыслить позитивно, так же, как и вести себя. Лишние мысли ни к чему хорошему не приводят, начинаешь загружаться ими. Я не могу сказать, что вот, Андрей Воронцевич с первой минуты своего дня, с того момента, когда он проснулся, всегда на позитиве. Очень стараюсь, конечно, но я тоже живой человек и могу испытывать самые разные эмоции. К сожалению, в нашем мире не всё раскрашено одними лишь яркими красками, но к этому стоит стремиться, несмотря ни на что.

– Есть ли в команде или в клубе человек, с которым вы можете поговорить откровенно, поделиться своими переживаниями или вы предпочитаете держать проблемы в себе и решать их собственными силами?
– Я стараюсь откровенно общаться со всеми, на любой вопрос отвечаю прямо. Но чтобы обратиться к кому-то со своими проблемами и попросить совета — такого нет. Я даже к родителям не стану приставать с заботами, чтобы их лишний раз не загружать. Может быть, зря, но я не привык перекладывать собственные проблемы на чужие плечи. Ну, допустим, есть мысли, которые беспокоят, но они только твои, сугубо личные. Рассказывая, например, матери о ситуации, которая меня тревожит, я передаю ей свою проблему, а затем сам же за неё и переживаю – как она отреагирует, будет ли волноваться. Некоторые люди испытывают необходимость в том, чтобы поделиться своими тревогами, они выскажутся о наболевшем, и им станет легче. Иногда мне тоже хочется излить душу, но я понимаю, что это проблемы исключительно мои, потому я должен сам разобраться в ситуации и принять по возможности правильное решение.

«Играть в 33 года – уже хорошо. В 40 – старичок, ты лучший!»

– Кажется, совсем недавно вам было 21-22 года и вас называли молодым да перспективным. Сейчас вам 28, и на площадке ваш прогресс, естественно, заметен. Расскажите, как за это время изменилось ваше восприятие баскетбола и отношение к делу?
– Не скажу, что оно полностью перевернулось с ног на голову, но действительно изменилось. С опытом пришло понимание, что после 25 лет ты каждый день должен работать над собой. Каждый. Божий. День. И с этим ничего не поделаешь. Мы, спортсмены, – живые люди, у всех есть свои болячки. Профессиональный баскетбол – не оздоровительная физкультура, здесь бьют, толкают, выбивают зубы, получают травмы, как бы страшно это ни звучало. Всё, что болит, нужно лечить, держать в тонусе, делать процедуры. За год, наверное, это выливается в миллион различных упражнений, но иного пути нет.

Каждый день ты должен работать над своим телом, держать его в тонусе, а головой понимать, для чего ты это делаешь – для достижения высоких целей, продления своей игровой карьеры. А там уже сколько тебе отмерено играть в баскетбол, столько ты и будешь выходить на площадку. Но если это всё понимать и продолжать упорно работать, можно оставаться в спорте и до 40 лет, тому есть масса живых примеров. Взять того же Денниса Марконато из «Сассари» – да, он играет не так уж много, но в его возрасте он остаётся частью команды Евролиги, и это вызывает уважение.

– До какого возраста вы видите себя в баскетболе? До 35 лет? До 37?
– Играть в 33 года – это, я считаю, уже хорошо. В 35 – замечательно. В 37 – великолепно, а в 40 – старичок, ты лучший!

– Со временем, наверное, вы изменили и собственный рацион — стали употреблять меньше газированных напитков, чипсов…
– Конечно! До 18 лет я мог есть всё подряд в любых количествах, поглощать всё, что есть на столе, и запивать это любыми жидкостями, с газом, без газа, соками, напитками с сахаром, без сахара… А потом я за две недели новогодних каникул – сами понимаете, что это такое, здесь гости, там поел, тут перекусил, – набрал 15 килограммов. Питался как обычно: оливье, салатики, первое-второе, столы ломятся. Пришёл в гости, предлагают перекусить, и я не отказываюсь. Я есть люблю! В итоге я набирал по килограмму в день, это наросло как-то незаметно, и, когда я вернулся, мой тренер Николай Семенович Костицын был в шоке. Вместо Андрея Воронцевича приехала сосиска, у меня была не шея, а челюсть пеликана, мешок, куда они рыбу складывают (смеётся). Мой игровой вес составлял 91 килограмм, а весы внезапно показали 106. Я достаточно быстро привёл себя в порядок, вернулся в форму, но с того самого момента понял, что должен следить за своим рационом.

Не скажу, что я сразу перешёл на обезжиренное питание или ограничивался одними овощами. Нет, я просто стал есть умеренно. Сейчас, благодаря появлению видеоматериалов о том, что вредно, а что полезно, и общению с нашими спортивными диетологами, тренерами по физподготовке, дающими советы, как правильно питаться, стало проще. У нас регулярно происходят замеры жировой прослойки, и, если она увеличилась, ты должен прибавить нагрузку на «физику», убрать из питания всё жирное и с газом. Исходя из полученных результатов каждый баскетболист сам строит свою диету. Если твои показатели роста, веса и процента жира в организме находятся в пределах нормы, значит ты делаешь всё правильно и, как следствие, чувствуешь себя хорошо.

Самое главное в этом процессе, как мне кажется, – это хорошее самочувствие, энергичность и здоровье. Если мы посмотрим на некоторых парней из НБА, то увидим, что даже при явных 20-30 килограммах лишнего веса они бегают-прыгают и чувствуют себя комфортно. Тот же Борис Диао, к примеру: со стороны кажется, что ему необходимо сбросить вес, но он играет на высоком уровне, титулы с командой завоёвывает, и слава Богу. Ему это не мешает. Но по науке лучше, конечно, чтобы все составляющие были в норме. Поэтому я и пришёл к правильному рациону.

– Четыре года назад, накануне чемпионата Европы в Литве, вы говорили, что у вас есть огромное желание попробовать свои силы в НБА. За это время вы стали топовым игроком в России. Стремления отправиться за океан поумерилось или в глубине души ещё теплится надежда покорить Северную Америку?
– Всегда есть желание узнать что-то большее и лучшее, но на данном этапе своего развития я понимаю, что ехать просто для того, чтобы попробовать свои силы, смысла нет. Равно как и перевозить семью в другую страну, кардинально менять свой образ жизни лишь ради попытки, без реальных гарантий успеха. Мне кажется, что это необходимо делать в более раннем возрасте.

– Когда вы смотрите на ростеры команд НБА, не возникает ли у вас мысль: «Что вот этот парень здесь делает, ведь я бы мог куда лучше проводить его 18-20 минут?» Или это шапкозакидательство?
– Порой такие мысли действительно появляются. Не потому, что я на месте того или иного парня показал бы себя лучше, нет. Возникает вопрос: «Боже, неужели в НБА и такие люди играют?» Ведь помимо суперзвёзд в лиге есть ребята, которые у нас бы не выходили ни на минуту. Я не хочу никого обидеть, но мы всё-таки спортсмены и должны зарабатывать. А ехать на другой край земли за 15-40 % от той суммы, что ты имеешь сейчас, лишь бы попробовать что-то новое, — глупо. Отменить все планы, школы, детские сады… Понятно, что, стоит возникнуть такой ситуации, семья поддержит моё решение и поедет за мной. Но для начала нужно понимать, для чего это делается. Тем более команда, где я провожу уже десятый сезон, стала для меня родной и покидать Москву, которую я за это время почувствовал своим домом, ради каких-то амбиций бессмысленно.

– Задам неудобный, наверное, вопрос. Вы говорите, что перевезли бы семью в США, если бы того потребовала ситуация. А где, в какой стране, вы видите будущее своих детей? Хотели бы вы, чтобы они учились за границей, остались там жить?
– У меня есть желание, чтобы дети поучились за границей – не столько ради самого образования, сколько для знания языка. Как бы ты здесь ни изучал иностранные языки, практика общения с их носителями необходима. А образование у нас достаточно хорошее. Конечно, будем смотреть, чего сами дети захотят и что они решат. К тому моменту я уже завершу карьеру и для меня не станет большой проблемой собрать вещи и уехать вместе с ними. Поживём — увидим, как всё сложится, мы не можем загадывать. Планировать – да, но давать какие-то гарантии или обещания очень рано. В принципе, на пенсии можно пробовать найти себя в разных странах – здесь пожил два года, там…

– Ривьера – хорошее место для жизни, на ваш взгляд?
– Море есть — значит не пропадём (смеётся). Но, насколько я знаю, это не самый студенческий регион в мире. Пока что я играю в баскетбол, дети ходят в школу, вместе мы развиваемся и всё идёт своим чередом.

«Хотелось бы, чтобы у сборной России был отечественный тренер»

– Планировал многое спросить о последнем Евробаскете, но мы ушли совсем в другую сторону и практически не касались баскетбола. Какими тремя словами вы охарактеризовали бы последний чемпионат Европы?
– Если очень коротко, но ёмко? Разговоров много, игроков втягивают в политику, а затем каждому из нас приходится отвечать на вопросы, в которых мы не вполне компетентны. Когда не всё хорошо вокруг, то внутри команды тоже возникают проблемы. Тем не менее я хочу поблагодарить ребят, которые выходили на площадку с желанием, за то, что равнодушным ни один из них не остался – как тренер, так и баскетболисты. Оглядываться назад особого смысла уже нет, нужно смотреть только вперёд. Сейчас у каждого из нас, включая президента РФБ, есть своя работа, и нам нужно забыть о том результате, чтобы сделать шаг вперёд. Сидеть на месте и расстраиваться просто потому, что мы проиграли и никуда не попали, – это неправильно. Когда мы вновь соберёмся вместе, мы уделим внимание тем проблемам, которые у нас были и будут. Как говорится, их нужно решать по мере поступления.

– Дэвид Блатт вошёл в тренерский совет РФБ, и ходят разговоры, будто игроки были бы не против его возвращения на тренерский мостик в обозримом будущем. Как к такой перспективе относитесь вы?
– Да, я не стану возражать против такого поворота событий. Но мне бы всё-таки хотелось, чтобы у сборной России был отечественный тренер. Достойные специалисты у нас есть, и мне кажется, что им нужно доверять. Не следует принижать российских наставников, чтобы возвысить иностранных. Вот и всё.

– Какие впечатления у вас остались от съёмок в видеоролике для «Матч ТВ» с Тимофеем Мозговым? У многих создалось впечатление, что хорошую идею не удалось реализовать в полной мере.
– Для меня это был опыт, от которого я получил удовольствие. Взять хотя бы тот же грим. Мне очень понравилась возможность испытать себя в новом образе. Ничего страшного в том, что он не получился, нет – значит следующий раз будет лучше.

– Хорошо зная российских игроков, кого бы вы порекомендовали для съёмок в следующих роликах, направленных на продвижение баскетбола?
– Мыслим, как режиссёр? Для начала нужно медийное лицо, в европейском баскетболе это Алексей Швед – раз. Взял бы опытного человека, самого возрастного игрока сборной России на данный момент. Сейчас это Сергей Моня – два. Ну, и нужно давать шанс молодёжи, поэтому я пригласил бы Андрея Десятникова как талантливого и перспективного. Как-то так.

– Шведу пришлось бы сбрить бороду или нарастить?
– Это уже как сценарист скажет (смеётся).