Статья «Иной барабанщик», написанная обозревателем Джоном Папанеком, была впервые опубликована 31 марта 1980 года и была включена в число 60 лучших материалов в истории журнала Sports Illustrated по случаю его 60-летия в 2014 году.
Это случилось в один прекрасный калифорнийский вечер. После девяти мерзких дождливых дней над Лос-Анджелесом вновь светило солнце. Однако, несмотря на прекрасную погоду, 16 000 человек в воскресенье отправились в закрытое помещение. Понаблюдать за игрой между «Лейкерс» и «Хьюстоном». То не было принципиальным соперничеством. Но плей-офф приближался, а вместе с ним рос и зрительский интерес. К тому же впервые за последние годы команда из Города Ангелов выглядела интересно.
Диктор домашней арены «Лейкерс», Ларри Маккей, незадолго до стартового вбрасывания сообщил, что Карима Абдула-Джаббара мучают мигрени. В другие годы тысячи поклонников клуба моментально отправились бы на стоянку, сели за руль и отправились на пляж. Некоторые ехидные журналисты вновь напали бы на излюбленную мишень – и заявили, что легендарный центровой не думает ни о ком, кроме себя. Ну и, конечно, кто-нибудь да написал бы пассаж в стиле «16-матчевая серия „озёрников“ прервалась после того, как Абдул-Джаббар повернулся на другую сторону постели и сказал, что у него болит голова».
Но на этот раз никто не загудел. И никто не облил великана желчью. В этот вечер обескровленные «Лейкерс» две с половиной четверти держались с оппонентом на равных. После чего произошла ещё одно знаменательное событие. Зрители дружно встали с пятых точек и устроили шумовую завесу – это Абдул-Джаббар вышел из подтрибунного помещения. Он пытался незаметно проскользнуть к скамейке запасных. Что, естественно, невозможно для человека его фактуры (подруга баскетболиста, Шерил Пистоно, говорила, что его рост сантиметров на восемь превышает официально указанные 2,18).
Карим сразу же вышел на паркет. В тот вечер он заблокировал пять бросков, бился за подбор как остервенелый, раздавал прекрасные передачи и реализовал шесть из семи попыток с игры. Две из них – фирменным «скай-хуком» через Мозеса Мэлоуна. Человека, казавшегося готовым к тому, чтобы забрать у конкурента звание самого доминирующего игрока ассоциации. Ну и, конечно, хозяева победили – 110:102. «Появление Карима сравнимо с обстрелом ядерными ракетами», – посетовал позже тренер «Хьюстона» Дел Харрис. «Кто лучше: Абдул-Джаббар или Мэлоун? Что за глупый вопрос? Карим, пожалуй, является лучшим атлетом в современном спорте», – в свою очередь отметил Рик Бэрри, выступавший тогда за «Рокетс».
Поклонники «Лейкерс» не могли не согласиться. Ведь их любимцы верно приближались к званию главного фаворита НБА. И всё потому, что их 32-летний лидер обрёл вторую молодость. Он играл самоотверженно, бегал в быстрые отрывы, яростно вколачивал слэм-данки. В общем, избавился от былых дурных черт. И при этом не пропустил ни одного матча.
В раздевалке Абдул-Джаббар сидел возле своего ящика. Обычно он шёл в душ ещё до появления прессы, быстро одевался и отвечал на вопросы одним-двумя словами. В этот день журналисты, как и обычно, осторожно задавали вопросы. Кто-то спросил о самочувствии центрового, на что он ответил: «Я не хотел пропускать первую встречу за два года. Но мигрени – тайна медицины. Никто не понимает, от чего они возникают. Утром же я плакал от боли. Я не мог двигаться и должен был провести день в темноте и тишине. Чувствовал себя так, словно Чужой пытается вылезти из моих глазниц. Но эти ребята не только мои одноклубники – они ещё и мои друзья. Они нуждались во мне».
Тот, кто интересовался биографией Абдул-Джаббара, знал, что он и раньше испытывал схожие проблемы. Что логично, в наиболее непростые времена. Первые приступы мигрени пришлись на 1973 год, когда он выступал за «Милуоки». Именно тогда в Вашингтоне были убиты семь членов группировки Ханафи. Считалось, что баскетболисту также грозит опасность, поэтому он и ходил какое-то время в окружении охраны. Второй приступ случился четырьмя годами позднее, когда стремившаяся к мести Ханафи на протяжении 38 часов удерживали 132 заложников, оставив одного погибшего и семерых раненых. Мусульманский ментор спортсмена, Халифа Хамаасс Абдул Хаалис, был приговорён к тюремному сроку, а Лига защиты евреев угрожала похищением Карима. Последнюю же серию мигреней можно было объяснить бракоразводным процессом.
В те времена многие верили в то, что игрок, способный закладывать сверху практически без отрыва от паркета, априори должен получать награду MVP. Что и подтверждалось практикой. Ведь к тому моменту центровые собрали 19 подобных призов против пяти – у представителей других амплуа. Поэтому, возможно, менее рослые игроки вроде Роберстона, Уэста, Бэйлора, Хавличека или Ирвинга сталкивались с критикой намного реже, чем Расселл, Чемберлен, Абдул-Джаббар или Уолтон, которые должны были доминировать по определению.
Расселл являлся неоднократным чемпионом лиги и думающим баскетболистов с отсутствием эгоизма. Чемберлен установил «вечный» рекорд результативности и в одном сезоне набирал больше 50 очков в среднем за матч. Однако он не был окружён повальной лаской. Что касается Уолтона, то один из самых разносторонних пятых номеров в истории постоянно мучился от травм. И, наконец, Абдул-Джаббар, вместивший в себя все возможные качества баскетболиста. Он обладает скоростью Бэйлора, навыками Уэста и фактурой, близкой к Чемберлену. Он является машиной по раздаче блок-шотов, а также прекрасно ассистирует партнёрам. Немудрено, что он постоянно сталкивается с двойной опекой. Но даже при этом отличается стабильностью, из года в год, собирая в среднем дабл-дабл из 30 очков и 14 подборов. «Он всегда был и будет моим идолом. Для меня он величайший игрок в истории», – признавался Билл Уолтон. «При взгляде на него я задавался вопросом: чёрт, как парень с такой фактурой проделывает всё это?» – делился восхищением Боб Ленье.
Отменные физические данные Абдул-Джаббара частично объясняются тем, что он не ограничивается баскетболом. Он даст фору многим легкоатлетам в части бега, он частенько плавает и катается на велосипеде. Прошлым летом он прошёл «юный курс ресивера» под руководством тренера футбольной «Миннесоты Вайкингс», а также долгие годы практиковался в кунг-фу. Ну, и конечно, Карим – частый гость ледовых арен, куда он нередко отправляется сразу после матчей. В один вечер он обогнал двух девушек – и услышал в спину: «Это же Уилт Чемберлен!».
Что в свою очередь приводит нас к логичному вопросу: какой же центровой стоит на первом месте в иерархии – Чемберлен, Расселл или Абдул-Джаббар? «Карим – великий, великий, великий игрок, – говорит Уэст, бывший тренер великана. – Его набор навыков богаче, чем у любого баскетболиста в истории. У Чемберлена была мощь. Он мог безраздельно доминировать. Многие думают, что и Карим обязан делать то же самое. Но это не сделает его лучшим в истории. В любом случае Расселл и Чемберлен играли в другое время. Поэтому мы не имеем права сравнивать».
Разумеется, Расселл собрал внушительную коллекцию титулов не в одиночку. Рядом с ним находились прекрасные игроки. Абдул-Джаббару везло меньше, что, конечно, не могло не разочаровывать: «Многие люди заблуждаются, считая, что в баскетболе один игрок может в одиночку обыграть оппонента. В прошлом я лишь трижды выступал в хороших командах: в 1971-м в „Милуоки“, когда мы стали чемпионами; там же в 1974-м, когда мы проиграли в финале; и в „Лейкерс“ образца 1977-го. В 1975 „Лейкерс“ отдали трёх хороших игроков за меня, которые сделали „Милуоки“ хорошей командой. Я же, наверное, провёл лучший сезон, но мы финишировали в хвосте таблицы. В 1977-м у нас был лучший коллектив в лиге, но травмы Вашингтона и Аллена накануне плей-офф перечеркнули все надежды. В результате с „Портлендом“ нам приходилось играть в четыре защитника. Конечно, ради красивой истории журналисты писали о том, что Уолтон обыграл Абдул-Джаббара. Действительно, он провёл хорошую серию. Но и я не подкачал. „Портленд“ сыграл великолепно. Мы сыграли слабо. Но пресса всё переиначивает. Уолтон забил всего однажды через меня, но этого хватило для разговоров о том, что Абдул-Джаббар – больше не лучший игрок лиги».
Впрочем, вскоре мнение пишущей братии изменилось – и всё благодаря преображению «Лейкерс», чему в свою очередь поспособствовало несколько вещей. В частности, приход невероятного новичка Мэджика Джонсона, а также смена главкома. Сперва на место перфекциониста Уэста пришёл Маккинни, но вскоре он получил серьёзную травму во время поездки на велосипеде – и уступил место Полу Уэстхеду. Наконец, вокруг клуба стала постепенно разрастаться шумиха, привлекающая в том числе и звёзд. В раздевалке дружины уже побывали Джеймс Каан, О Джей Симпсон и Шон Коннери. Последний в свою очередь сказал Кариму: «Метафизически и литерально ты на голову превосходишь остальных господ».
Разумеется, приход Мэджика серьёзно усилил команду. Карим уже заявил, что ранее не встречал такого разыгрывающего. Кроме того, не менее важны и межсезонные приобретения Чонса, Ландсбергера и Хэйвуда, трёх талантливых «больших», оказывающих Абдул-Джаббару долгожданную помощь. «В начале сезона Мэджик находился в центре внимания – и люди начали забывать о Кариме. Вскоре, правда, они поняли, что команда – ничто без Абдул-Джаббара», – поведал Уэстхед.
В общем, произошло множество знаменательных вещей. И это время совпало с периодом, в котором центровой «Лейкерс» переживал второе рождение и вылезал из ракушки, в которой пребывал последние 15 лет. Годы, вместившие немало испытаний. Здесь и расовые предрассудки, и насилие в отношение близких ему людей, и неудачный брак, приведший к разводу…
Абдул-Джаббар живёт в 10-комнатном доме неподалёку от упомянутых Каана и Симпсона, а также рядом с джазменом Куинси Джонсом. «Убежище» украшено восточными коврами и другими произведениями исламского искусства, которые хозяин привёз из Африки и Ближнего Востока.
Он холодно сказал очередному гостю о том, что ему придётся подождать в гостиной, пока спортсмен не закончит ужин. «Карим! – раздался с кухни крик. – Пригласи его к себе!».
Шерил Пистоно улыбчива и дружелюбна, а также невероятно мудра для её 23 лет. В 16 же она покинула семью из рабочего класса, жившую в Иллинойсе, – и отправилась на Западное побережье. Она пошла в среднюю школу Беверли Хиллз, а заодно привыкала к «светской жизни» – в её понимании это времяпрепровождение с Хью Хефнером и поездки в Лас-Вегас на выходные. Как и Карим, она отошла от католической веры. Правда, в сторону буддизма.
Прошлой зимой Шерил хотела познакомить Абдул-Джаббара с родителями: «Все остались в восторге. Пусть даже не все имели представление, с кем они беседуют. Любопытно, что мой отец всегда являлся поклонником баскетбола и, в частности, фанатом Карима. Но домой он тогда так и не пришёл из-за расового аспекта. Теперь же моя 80-летняя бабушка достаёт его. К примеру, вырезает заметки о Кариме из газет».
Абдул-Джаббар понимает, что Шерил оказала большее влияние на его взрослую жизнь, нежели учителя, владельцы, тренеры или одноклубники. Именно она убедила его добиваться развода с Хабибой – девушкой, на которой Карим женился ещё в 1971-м, но с которой не жил с 1973-го. Шерил также устраняла непостоянство в религиозных убеждениях баскетболиста. В частности, убирала картины и фотографии с изображением людей. Кроме того, она честно заявила о том, что раздосадована по поводу того, что двое из троих детей игрока и Хабибы появились на свет уже после того, как они разъехались. «Никто никогда не говорил ему ничего плохого и осуждающего. Для окружающих Карим являлся богом. Никто не говорил ему вещей вроде: слушай, зачем ты так поступаешь, зачем причиняешь кому-то боль? Люди боялись указать на недостатки. Но только не я. Наверное, я первый человек, который делился с ним правдой», – отмечает Шерил.
Вот и сейчас из кухни раздаётся звучное «Карим, иногда ты такой придурок». Игрок громко засмеялся, однако быстро вернул себе серьёзное выражение лица. Он листает копию Heavy Metal, его любимого научно-фантастического журнала: «Является ли Чужой метафорой к моей жизни? Вполне. Возможно, Чужой – это настоящий я, которого я же и запер на долгое время. Знаю, что многое упустил из виду. Теперь стараюсь это исправить».
Слишком много плохого произошло за последние 15 лет, поэтому он не говорит о прошлом с нежностью. Он теперь другой человек. 33-летний мусульманин, а не католик по имени Лью Алсиндор. Он говорит, что не собирается обратно менять религию. По словам спортсмена, ему нужно лишь восстановить сгоревшие мосты между прошлым и настоящим…
В шесть лет будущий Абдул-Джаббар нашёл первого и последнего героя в жизни, Джеки Робинсона: «И дело не только в том, что он был первым чёрным бейсболистом в высшей лиги. В то время ведь я этого не понимал, да и родители не объясняли. Я даже не замечал, что все остальные в МЛБ – белые. Я знал только, что Джек пленных не берёт – и играет, как никто другой».
Однако со временем расовые предрассудки ворвались и в его жизнь. В детстве наш герой не понимал, почему сверстники с другим цветом кожи странно на него смотрят. В один же вечер, когда будущей звезде НБА исполнилось 12 лет, три мальчугана преследовали его, выкрикивая: «Ниггер! Чёрный малый! Блэки!». Именно тогда Лью начал окружать себя стеной.
В это же время он становился одним из лучших школьных баскетболистов в истории. Немудрено, что уже в восьмом классе он столкнулся с повышенным интересом. Множество учебных заведений звали великана к себе. Но настойчивее всех оказался Джек Донохью. Наставник, с именем которого связан один красноречивый эпизод. За три года в манхэттенской академии Алсиндор привёл дружину к 78 победам в 79 матчах. В середине же этой эпопеи команда нашего героя едва не уступила аутсайдеру: «Мы играли ужасно. Я так и вовсе играл хуже всех. После первой половины мы вели «+6». Во время перерыва Донохью отчитал нас, после чего повернулся ко мне и прокричал: ты не двигаешься, не стараешься, не делаешь то, что должен – ты играешь как ниггер». После поединка главком, вспоминая тот эпизод, старался обернуть всё в шутку. Но в результате он в очередной раз помог Алсиндору понять сущность расовой дискриминации. Специалист показал, что баскетболист соревнуется со всем миром, как и его кумир.
В то же лето в Гарлеме вспыхнули беспорядки: «Я вышел из метро прямо в центре происходящего. То был хаос, дикий и безумный – и я просто стоял не в силах пошевелиться. Полиция избивала дубинками попавшихся под горячую руку. Свистели пули. Окна разбивались. Процветало мародёрство. Я же хотел остаться в живых, поэтому побежал, куда глаза глядят – и не остановился, пока не минул семь кварталов. Тогда же я поразмыслил о том, что видел – и понял, что это была ярость чернокожего населения. Они предпочли лечь под удары дубинок, чем вечно терпеть оскорбления от белых. И тогда я понял, что хочу персонифицировать этот гнев, стать его живым олицетворением».
Позднее Лью поступил в калифорнийский университет, принеся ему три титула чемпиона. За время учёбы центрового UCLA потерпела лишь два поражения. Однако растущая известность не делала Алсиндора счастливым. Он по-прежнему воспринимал баскетбол как бизнес. Он едва не перебрался в Мичиган после второго года в университете, а в 1968-м призвал чернокожих спортсменов бойкотировать Олимпиаду. Правда, бунт в итоге сорвался. После этого Лью увлёкся изучением ислама, практически ни с кем не общался и большую часть времени проводил в одиночестве: «С ранних лет я часто погружался в себя, ощущая при этом уют. Иного выбора не было, ведь я отличался от большинства. Ростом, цветом кожи, религией – не важно».
После же дебютного сезона в НБА Алсиндор публично объявил о переходе в ислам и смене имени на Карима Абдула-Джабара, в переводе – щедрого и могущественного слуги Аллаха: «Люди нормально отреагировали на произошедшее. В том числе и „Милуоки“. Команда ведь знала, что я не идиот. Правда, определённые сложности возникали у тренера – Ларри Костелло, который иногда запинался: Лью… Карим… Лью… Карим».
В 1971 году «Милуоки» завоевал перстни, а Карим получил первую награду MVP. В двух последующих сезонах «Бакс» одерживали больше 60 побед, а в 1974-м дошли до финала, где уступили «Бостону». Но он по-прежнему не чувствовал себя счастливым. Его друзья, как мы уже отмечали, были убиты, семья развалилась. Да и от Милуоки он был не в восторге. Разочарование игрока росло настолько, что после второй в карьере травмы глаза он с досады сломал руку. В то время как контракт Абдул-Джаббара заканчивался, он приложил максимум усилий для осуществления мечты – переходе в «Нью-Йорк». Когда сделка сорвалась, он взглянул в сторону «Лейкерс»: «На паркете я старался показать всё, что умею, но не ради партнёров по команде».
1977-й стал худшим годом в жизни спортсмена. В марте его друга Хаалиса посадили в тюрьму. Самому Абдул-Джаббару угрожали похищением и даже убийством. Позднее «Лейкерс», обладавшие лучшим соотношением побед и поражений в НБА, всухую уступили «Портленду» в плей-офф. В прессе писали о том, что Карим выдохся. В первом матче сезона-1977/78 центровой так огрел новичка «Милуоки» Кента Бенсона, наказав того за грязный приём, что вновь сломал руку. Центрового оштрафовали на $ 5 тысяч. Бенсон остался безнаказанным. «Все думают, что виноват только я. Опять же, я соревнуюсь со всем миром. Конечно, понимаю, как произошёл инцидент. Он новичок и допустил ошибку. Я же чересчур резко отреагировал. Но реакция лиги неверна. Ни я, ни Бенсон не виноваты. Виновата система», – отметил позже Абдул-Джаббар.
Двумя месяцами ранее Карим встретил Шерил. «Он меня не интересовал, – вспоминает девушка. – Меня вообще не интересовали спортсмены из-за их менталитета. Тем не менее, однажды он подарил мне розы из своего сада. Тогда я поняла, что он серьёзно настроен. С тех пор стараюсь его не обижать».
Что касается баскетбола, то в 1977-м Абдул-Джаббар едва не завершил карьеру. После восстановления от травмы он стал свидетелем ещё одной сцены насилия, когда Кермит Вашингтон отправил в нокаут тренера «Хьюстона» Руди Томьяновича. «Он был несчастен, – рассказывает Шерил. – Отправила ему телеграмму со словами: Карим, твоя карьера – не тюремный срок».
Позднее Шерил не раз давала Кариму ценные советы. К примеру, о том, что он должен стать полноценным лидером. О том, что пора прислушиваться к мнению окружающих. О том, что не стоит хранить всё в себе – и ожидать момента, когда накопившиеся эмоции выплеснутся наружу. Тем не менее меняться в таком возрасте – дело непростое. Для частичной помощи Шерил приучила Карима к катанию на коньках в людных местах. Там он сиял от счастья, но временами по-прежнему погружался в себя. Однажды молодой поклонник подошёл к игроку и осыпал того похвалами. Но Абдул-Джаббар смотрел в пустоту, не произнося ни слова. В результате фанат уехал прочь со словами: «Чёрт, как такой великолепный баскетболист может быть таким
кретином?». Позднее Абдул-Джаббар скажет: «Меня раздражает, что люди интерпретируют меня по-своему. Я хочу, чтобы меня уважали – и всё. Я учился от отца. Он большой и сильный мужик, но при этом тихий и спокойный. Хладнокровие пугает».
«Время от времени меня сознательно изолировали от толпы. В школе тренер изолировал меня от сомнительных, как ему казалось, компаний. В UCLA меня изолировали от прессы. В „Милуоки“ также старались меня не перегружать. Даже мои исламские друзья и родители устанавливали определённые ограничения. Так что я даже не понимал, что многого лишаюсь. Пока наконец Шерил не сказала мне об этом. Теперь я впервые сам полностью распоряжаюсь своей жизнью», – отмечает центровой. «Я ожидал увидеть отчуждённого Карима. Но он не всегда такой. Игроки тянутся к нему. Он для них словно старший брат. За полчаса до матча в раздевалке все затихают – и Карим рассказывает одну из историй. Обычно воспоминания касаются Нью-Йорка. И лишь после этого команда выходит на паркет», – рассказывает Уэстхед.
Однажды Карим повествовал о том, как Уилт предложил встретиться за ужином. Наш герой тогда ходил в школу: «У него был „Бентли“, скаковые лошади и каждая красивая женщина Манхэттена. Да и с собой он взял самую прекрасную девушку, которая я когда-либо видел. Смотрел на неё широченными глазами и с отвисшей челюстью». В другой день – о «самом жёстком чуваке из Гарлема», Шуга Стэмпе: «Однажды на него навалились толпой. Причём двое устроили засаду. Однако Шуга повалил обоих, а потом избил ещё одного. Остальные разбежались». Мог рассказать Карим и о самом невероятном баскетболисте, которого он встречал: «Он приехал из Филадельфии на „Матч звёзд“ по уличному баскетболу. Вместе с ним приехала целая толпа. Однако раньше я его ни разу не видел. До матча персональные поклонники начали кричать: Иисус! Чёрный Иисус! Подумал, да кто же этот парень? Потом увидел 190-сантиметрового чувака, который забрал подбор в защите и начал крутиться. Он раза четыре обернулся вокруг оси – и это на своей половине площадки! На последнем обороте он швырнул мяч, который ударился о центр паркета и прилетел прямо в руки игроку, устремляющемся в быстрый отрыв. Он отдал передачу с отскоком через всю площадку! Лишь многим позднее я узнал его имя. Это был Эрл Монро»…
Вечер с Каримом и Шерил затягивался. Спортсмен рассказывал о фильме, в котором только что снялся – в «Аэропорте» он играет помощника пилота. Поведал о музыкальном альбоме, в котором стучит на африканских барабанах. Вспомнил о поездке в Пакистан. Внезапно настаёт пауза.
– Карим! Расскажи о Мэджике, – просит Шерил.
– Knee Deep. Кажется, так называется песня, которую он постоянно включает. Как же она надоела…
– Но именно под ней танцевали все стюардессы в самолёте после вашей второй победы над «Бостоном». Даже ты танцевал.
– Неправда.
– Пэт Райли говорил, что это так.
– Да его даже не было в самолёте.
– Он говорил, что ты стоял…
– Да я не мог там выпрямиться!
– Не верю!
– Ну, может я сделал пару движений… на сиденье, – он старался казаться серьёзным, но улыбался всё шире.
– Карим, помнишь первый матч сезона в Сан-Диего, когда ты реализовал победный бросок, а Мэджик подлетел к тебе, обнял – и все бесновались?
– Да. Сложилось впечатление, что мы выиграли седьмой финальный матч.
– Возможно, именно это ты и сделал.