20 лет назад Фелипе Лопес появился на обложке журнала Sport Illustrated. Заголовок «Могучий Восток вернулся» и река Гудзон со статуей Свободы на заднем плане подразумевали, что молодой защитник из Южного Бронкса станет главной силой по возвращению лавров победителей для представителей Восточной конференции.
И случилось это ещё до того, как Кевин Гарнетт, Леброн Джеймс или Джабари Паркер стали главными звёздами университетского баскетбола. Доминиканский Майкл Джордан, как его называли, должен был помочь возрождению баскетбола на востоке страны и вернуть давние традиции университета Святого Джона. «То всестороннее давление просто не передать словами. Порой казалось, что люди хотели, чтобы я изменил мир», – вспоминает Фелипе Лопес, которому недавно исполнилось 40.
Однако большая часть почитателей игры никогда не слышала о Фелипе Лопесе, так как его профессиональная карьера обернулась сплошным разочарованием: лишь раз университету Святого Джона удалось засветиться в турнире под эгидой NCAA; будучи выбранным на драфте в конце первого раунда, он отыграл 249 игр в НБА в составе команд-аутсайдеров из Ванкувера, Миннесоты и Вашингтона, а его средний показатель результативности никогда не был двузначным. А ведь всё могло сложиться иначе, если бы не злосчастная травма левого колена.
Но четыре года карьеры с 1992 по 1995 стали настоящим звёздным часом в его жизни. Тогда для многих он стал Леброном до появления самого Джеймса, а та обложка Sport Illustrated стала пиком его славы.
«Возможно, выход того номера сыграл плохую службу Лопесу, – говорит Зендон Хэмилтон, одноклассник Фелипе. – Но никто другой не заслуживал тогда появиться на главной странице. Не хватает слов описать, насколько он был лучше остальных. Он был настоящей рок-звездой».
«Шумихи было больше, чем вокруг Карима Абдул-Джаббара и Кеннета Андерсона, – говорит известный скаут «Нью-Йорка» Том Кончальски. – Он был самым раскрученным игроком Нью-Йорка того времени. Отчасти этому поспособствовали его доминиканские корни».
«Это была невероятная история успеха имени Фелипе Лопеса, – продолжает Кончальски, – американская мечта, которая пленила и завораживала людей. Сказка об иммигранте, приехавшем покорять Америку. С годами его известность только росла, а сам он стал настоящим примером для переселенцев из Латинской Америки».
Со слов того же Тома Кончальски, эту историю можно изложить в двух предложениях: «Мальчуган, который ни слова не знал на английском, переехал в США после окончания седьмого класса, а через пару-тройку лет стал лучшим баскетболистом среди всех школ соединённых штатов. Действительно легендарная история».
История успеха
Лопес вырос в Сантьяго, в Доминиканской Республике, которая в то время только начинала путь по становлению главным поставщиком атлетов для США. Главные города по экспорту бейсбольных талантов находятся на южной части побережья в Сан-Педро и Бока-Чика, а двумя часами езды вглубь страны располагается второй крупнейший город республики и по совместительству Мекка баскетбола – город Сантьяго.
«В Сантьяго было мало баскетбольных площадок, но у нас были баскетбольные кольца, – вспоминает Лопес. – Мы играли каждый день, иногда с рассвета до заката. После школы я первым делом торопился домой, сбрасывал учебники и прямиком бежал на площадку, и играл до тех пор, пока моя мама просто не начинала на меня кричать».
Но для семьи Фелипе, как и для всех семей Доминиканской Республики, главной мечтой и святыней оставался переезд в США, поэтому отец и мать вместе со своими четырьмя детьми переехали в Южный Бронкс, который пользовался популярностью у иммигрантов. Но бушующая тогда в Нью-Йорке эпидемия, превращала судьбы людей из сказки в настоящий кошмар.
«Ребята возвращались из США с золотой цепью на груди или чем-то ещё, а ты думал: «Похоже, там действительно настоящий рай!», – говорит Лопес. – Но скорее всего им пришлось копить на эту цепь всю свою жизнь, так что всё это было просто похоже на мираж».
Однажды Фелипе, отвечая на вопросы одного нью-йоркского издания, с иронией пошутил над своим прошлым: «Если бы я поехал на Олимпийские игры, то обязательно установил бы там рекорд в дисциплине, к примеру, такой, как бег от выстрелов из пистолета».
Но, несмотря на безрадостные условия существования, они всё равно продолжали заниматься баскетболом, и Лопес достиг своего совершеннолетия среди игроков, которые сейчас именуются «золотой эрой талантов». Он играл бок о бок с такими ребятами, как Рафер Элстон, Карим Рид, Стефон Марбэри, Теренс Ренчер, Спиди Клакстон, Орландо Антигуа, Джерри Маккалоу, Зендон Хэмилтон, Год Шамгод, Родрик Роудс.
«И он был лучше всех их, – говорит Кончальски. – Простыми словами, он был лучшим баскетболистом, которого я знал в Нью-Йорке».
Фелипе Лопес играл за ныне уже несуществующую школу, которая в то время входила в ассоциацию атлетики католических школ Нью-Йорка под руководством легендарного тренера Лоуа Дэмелло. Этот тренер с первого взгляда понял, что имеет дело с безграничным талантом. Фелипе был настоящим самородком, который бегал словно газель, а о его прыжке можно было слагать целые рассказы. «Ходили слухи, что вертикальный прыжок Фелипе составлял порядка 150 сантиметров. И я склонен верить этому», – улыбается Хемилтон.
История совершенства
Летом 92-го, ещё до начала первого для Лопеса сезона в стенах университета, менеджер Сони Ваккаро собрал тренировочный лагерь, на который была приглашена сильнейшая баскетбольная молодёжь того времени. Туда были приглашены Рашид Уоллес, Антонио Макдайесс, Джейсон Кидд, Джерри Стэкхаус и другие.
«Что-то мистическое витало вокруг его имени, что-то загадочное, – вспоминает одноклубник Филипе по университету Тарик Тёрнер. – Я приехал из Вирджинии и так же, как и другие ребята слышал много историй связанных с Фелипе. Ко всему прочему, говорили, что он плохо владел английским, так что был очень молчаливым. Парни были сильно взволнованы, хотели увидеть, что он из себя представляет. Никто не знал, как ему удалось стать настолько быстрым и классным баскетболистом. Все шептались между собой: «Там будет Фелипе, там будет Фелипе…»».
«Лопес был настолько быстрее всех остальных, что был словно «человек-быстрый отрыв», и при этом попробовать остановить его можно было только уже в полёте. Время, которое он мог провести в воздухе, было умопомрачительным. Уже во время прыжка он принимал решение, стоит ли ему отдать пас, либо бросать самому. Если защитник прыгал, чтобы перекрыть пас, Фелипе просто бросал мяч в щит, а затем сразу бил сверху после рикошета от него», – добавляет Тёрнер.
«Нельзя было быть одного возраста с нами и при этом быть настолько лучше нас», – говорит Зендон Хемилтон.
Два последних сезона в составе команды своей школы, после того тренировочного лагеря, ознаменовались настоящим ажиотажем вокруг Фелипе: о нём слагали оды в центральных газетах, а выходцы из Доминиканской Республики сделали из парня настоящего идола вроде Майкла Джордана.
«Множество доминиканцев приезжали в США, чтобы изменить свою жизнь, а там был тот самый Фелипе Лопес, – говорит друг Фелипе, а ныне тренер национальной сборной Доминиканской Республики Орландо Антигуа, – тот самый Фелипе, который был одним из нас, и который уже достиг вершины».
В тот год ему удалось получить все награды, которые можно было только придумать на том уровне, а сам он, после победы в чемпионате, в последнем для себя сезоне за школу, стал олицетворением баскетбола в Доминиканской Республике.
«Я абсолютно не преувеличу, если скажу, что в школе он был виртуозом своего дела, – добавляет Хэмилтон. – Имею в виду, что он вытворял такие вещи, которые я прежде никогда не видел в своей жизни. Это всё было до пришествия эры YouTube, поэтому немного видео и фотоматериалов сохранилось. Но я вам говорю, я был там, я видел, что ни один и рядом не стоял с ним. Он делал всё, что хотел, неважно, против кого играл».
История легендарного фото
Фотограф Майкл О’Нил работал со множеством спортсменов для Sports Illustrated, но та фотосессия Фелипе Лопеса одна из тех, которая запомнилась на всю жизнь. Работая недавно над серией снимков, на которой моделям приходилось позировать на фоне достопримечательностей Нью-Йорка, исполнительный директор Стив Файн тоже согласился использовать идею с трамплином, как и в случае с Фелипе.
«В тот день в голове было множество идей, – вспоминает О’Нил. – Были идеи кадра на фоне с гаванью, с качающейся на волнах лодкой, с закатом солнца, идеи по поводу прыжка Фелипе относительно мяча. Особенно было важно поймать Статую Свободы в нужном ракурсе. Мы словно искали лучший момент с помощью нашей интуиции. И у нас получилось!»
«Я никогда не могу сказать заранее, что следующий кадр получится особым, пока не увижу результат, – добавляет Майкл. – И тогда я абсолютно не был уверен, что получится именно такой кадр, пока не нажал на кнопку. Не буду утверждать, что всё вышло безупречно, но взгляните, с другой стороны, кадр просто идеален! После этого мы совершенно не корректировали картинку, всё произошло в реальном времени. Фелипе Лопес сделал эту фотографию».
Редко случается, что спортсмены ассоциируются с какой-то одной фотографией. В том же случае обложка журнала стала подобием иконы, которая, в свою очередь, усилила трепет ожидания перед первым для Фелипе сезона в университете.
История разочарования
«Мы понимали, после выхода того номера, все глаза будут обращены только на нас», – говорит Хэмилтон.
«Я чувствовал, что словно стал отчуждённым от всех, как только появился на той обложке. Словно Фелипе против всего Могучего Востока», – говорит Лопес.
«Если промотать плёнку времени назад, то, возможно, та фотография на обложку журнала, стала самым ужасным, что произошло с ним, – подчёркивает Кончальски. – Это сильно завысило ожидания. Это было слишком крутым поворотом для любого новичка, не только для Фелипе».
Карьеру Лопеса в составе университета Святого Джона тяжело назвать выдающейся. Команде удалось пробиться в турнир NCAA только в последнем для него сезоне, где в первом же раунде они уступили Детройту, а его потенциал победителя с треском провалился на последних секундах той серии. Он покинул стены университета, имея звание третьего бомбардира, но отнюдь не звание спасителя.
История новой жизни
«Моя мама отличный человек, которая сделала очень многое для нашего общества. Однажды она сказала, что мне пора успокоиться и начать жизнь заново. Тогда баскетбольная площадка стала для меня чем-то иным в моей жизни», – признаётся Фелипе, сидя в тренировочных шортах за боковой линией баскетбольного зала, наблюдая за своими воспитанниками, среди которых его сын.
30 ребятишек, по большей части выходцы из Доминиканской Республики, проводят здесь ночи напролёт, занимаясь не только баскетболом, принимая советы от бывшего профессионала, но и занимаются уроками вместе с учительницей, а заодно и подругой Фелипе. Кажется, что Фелипе Лопес нашёл своё призвание в роли учителя и наставника, а дети беспрекословно слушаются его, несмотря на то что порой он может выписать им нагоняй, потому что видят, насколько безгранична его любовь к ним.
«Либо вы приходите сюда и выкладываетесь, либо сидите дома. Я не хочу быть для вас нянькой», – командует Лопес через всю площадку.
«Многие из ребят растут без отцов. Я стараюсь помочь им в этом, в каком-то смысле стать им для них. Часто хожу по школам, общаюсь с учителями. А порой просто хочу быть уверенным, что они сыты», – добавляет Фелипе.
«Рухнувшие надежды в университете Святого Джона, та травма колена, поставившая крест на его карьере, не сломили его, – говорит Кончальски. – То, как он сейчас занимается с детьми, действительно является самым важным делом в его жизни. Да, он не стал Майклом Джорданом, но посмотрите, каким человеком он стал. Вы можете выбирать Майкла Джордана, но я выберу Фелипе!»
«Порой, люди спрашивают меня, как бы сложилась моя жизнь, не появись я тогда на обложке Sports Illustrated, а я даже не хочу об этом думать, – говорит Фелипе. – Не нужно сослагательного наклонения. Я горд, что был на главной странице, и я достиг очень многого!»
