Это покажется странным, но число болельщиков «Никс», грезящих чемпионством, с годами не только не уменьшается, но и увеличивается в геометрической прогрессии. Возвращение в структуру клуба его заслуженного ветерана Фила Джексона заставило активизироваться фанатов, которые бьются об заклад – титулованный наставник, в своё время защищавший цвета организации в качестве игрока, вернёт Нью-Йорку ту баскетбольную славу, о которой многие уже позабыли. И пускай не многие из нынешнего поколения болельщиков помнят о тех победах в начале 1970-х, «Никс» действительно удался выдающийся спурт. Выиграв два чемпионства за четыре года, организация заслуженно принесла Большому яблоку право стать одним из законодателей баскетбольной моды.
В ту пору в одноклубниках у Фила Джексона ходил Ричард Барнетт, чей огромный вклад в победы сложно переоценить. Дик был выбран в 1959 году под №4 драфта командой «Сиракьюз Нэйшнлз» (ныне «Филадельфия 76». – Прим. ред.), за которую отыграл два сезона, прежде чем сбежать в АБЛ. Однако там он не задержался и спустя сезон примерил майку «Лейкерс». В «Нью-Йорк» же Барнетт угодил только три года спустя, но именно на этот этап пришлись его главные достижения – два чемпионства (1970, 1973) и участие в Матче звёзд (1968). Проведя в лучшей лиге мира 14 сезонов, Барнетт завершил карьеру с активом в 15 358 очков (15,8 в среднем за игру), что позволяет ему занимать 121-е место в списке бомбардиров всех времён. Словом, неудивительно, что «Никс» отдали должное одной из своих легенд и вывели из обращения его номер.
– Как вы пришли в баскетбол?
– Я вырос в бедном городке Гэри штата Индиана, население которого практически полностью состояло из афроамериканцев. Мой отец работал на местном металлургическом заводе. Баскетбол пришёл в мою жизнь совершенно случайно. Сначала я играл на уличных площадках, пока в один момент не понял, что у меня это неплохо получается. Затем меня взяли в команду школы имени Рузвельта, ну а потом началась моя карьера игрока старших классов. Так всё и завертелось.
– Как вы остановили свой выбор на колледже Теннесси, и было ли это моментом, когда вы впервые отправились на юг США?
– Да, мне пришлось привыкать к тем условиям. Мы постоянно сталкивались с расовой дискриминацией, враждой, господством Ку-клукс-клана, разговорами о Джордже Уоллесе и всем, с чем это было связано. Это был период моей жизни в Нэшвилле с 1955 по 1959 годы.
– Каково было выступать под руководством Джона Маклендона, тренера введённого в Зал баскетбольной славы?
– Это было сплошное удовольствие. Он делился отцовским теплом и попутно лепил из нас классных баскетболистов. Я чувствовал себя сформировавшимся атлетом. Коуч дал понять, что у меня есть способности, которыми не обладает никто другой в Америке. Он был закрытым, непубличным человеком, но в то же время постоянно трудился. Умение отдать пас и давление при игре в защите лучшим образом демонстрируют, насколько мы были классной командой. Конечно, Джон отмечал, что мы в то же время должны быть внимательны. Система, по которой мы работали, принесла нам впечатляющий успех, которым не мог похвастаться даже калифорнийский университет. Мы были первой командой, которая выиграла три национальных чемпионата в своём возрасте, и это в те времена, когда расизм просто бушевал. Поэтому наши достижения действительно впечатляли.
Дик Барнетт
– Тяжело ли было сохранять спокойствие в связи с ситуацией на юге страны?
– Мы должны были учиться думать. Понимали, что в обществе, окутанном дискриминацией, жизнь любого чернокожего была под угрозой. Нам приходилось быть начеку.
– Любовь к знаниям пришла в колледже?
– Не скажу, что я был хорошим студентом. Я сбежал из колледжа, так и не получив диплома. Всё своё время уделял баскетболу и трудился не покладая рук, чтобы быть выбранным на «ярмарке талантов». Тогда это было самым важным для меня. В то время я ещё не предполагал, что знания и спорт могут идти бок о бок. Понимание пришло позже, когда я повзрослел.
– Вы провели три сезона в «Лейкерс». Помните самые яркие моменты?
– Это стало новым этапом моей карьеры. Я находился бок о бок с такими ребятами, как Джерри Уэст и Элджин Бэйлор, – величайшими баскетболистами всех времён. Успешно отыграл там три сезона, пока меня не обменяли в «Нью-Йорк». Но с «Никербокерами» я достиг наибольшего успеха, чем с кем бы то ни было.
– Это правда, что за время калифорнийского этапа вашей карьеры известный диктор «Лейкерс» Чик Херн дал вам прозвище Малыш, Двигай Назад?
– Нет, оно появилось на площадке. После броска я говорил всем возвращаться в защиту, потому что шла встречная атака. Просто двигай назад, малыш.
– Что вы поняли в первую очередь, перебравшись в «Нью-Йорк»?
– Сражаясь с «Никс», всегда нужно быть готовым к конкуренции и поддержке трибун. Первое, что я понял: это серьёзная команда. Одним словом, эмоции переполняли, к тому же у них очень толковые болельщики – они разбираются в нюансах. Причём не только баскетбола, а вообще в чём угодно.
– В той команде была собрана масса талантливых игроков. Сразу поняли, какая вам роль уготована?
– Когда я только пришёл, «Никс» не были настолько уж сильной командой, но боссы осуществили несколько ключевых обменов: например из «Детройта» был выписан Дейв Дэбюшер, затем в команде появились такие парни, как Рид Уиллис и Уолт Фрайзер, не нуждавшиеся в рекламе. Нам понадобилась пара лет, пока мы стали настоящей машиной, с которой все начали считаться.
– Как бы вы охарактеризовали ту команду? Какие слова приходят на ум?
– Там были собраны очень сообразительные ребята, настоящая баскетбольная интеллигенция. Мы знали, как и что делать, использовали знания и сообразительность для достижения цели на протяжении пяти лет. Нам приходилось порой играть против более атлетичных команд, но мы действовали по принципу «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт». К тому же мы тоже были хорошо готовы физически, возможно, мы не были самыми сильными в лиге по этому показателю, но однозначно были самыми умными. Мы бились друг за друга, и нас было трудно сломить.
– Как строилась игра команды в нападении?
– У нас было достаточно ребят, которые могли взять инициативу в свои руки и забить, не было явно выраженного лидера. Мяч получал тот, кто был открыт, главное, что мы знали слабые стороны соперника. Мы действовали очень организованно.
Слева направо: Уиллис Рид, Уол Фрэйзер, Нэйт Боуман, Дэйв Столлуорт, Кэззи Расселл и Дик Барнетт в лобби аэропорта «Ла Гвардия»
– Вне площадки были ли близкие друзья среди одноклубников?
– Не сказал бы. Каждый из той команды вне баскетбола шёл своей дорогой. У каждого были свои собственные планы. Я же своё свободное время посвящал учёбе.
– Каковы были настроения в обществе того Нью-Йорка? Лучше по сравнению с другими регионами?
– Борьба за гражданские права, общественные движения среди чернокожего населения, активность Мартина Лютера Кинга – всё это было, но в целом ситуация ничем не отличалась от других регионов страны. Америка переживала политическую конвергенцию. Мы были на вершине в конце 1960-х – начале 1970-х, когда выиграли первое чемпионство. Нью-Йорк испытал ровно то же, что и все остальные.
– Насколько сильными были ощущения, когда команда завоевала первое чемпионство?
– Они были связаны лишь с баскетболом. Конечно, я радовался, но для меня это было чем-то иным. За 14 сезонов я поиграл во всех штатах страны, повидал мир, и всё это благодаря спорту. Я уже был счастлив, но, естественно, это было потрясающе. Мы взяли два титула тогда, а «Никс» с тех времён больше ничего не выигрывали. Люди до сих пор помнят о той команде.
– Насколько лично для вас было важно обзавестись титулом?
– Меня часто спрашивают, стало ли чемпионство одним из важнейших моментов в моей жизни. А я
говорю, что это было незабываемо. Некоторые ребята просто хотят попасть в НБА. Моей же целью было играть и оставаться в этой лиге как можно дольше. Будучи подростком, я начинал играть в баскетбол мячиком для настольного тенниса, а достиг того, что объездил всю страну. Я был в Париже, Риме, Германии, объездил всю Африку, побывал во всех уголках мира. Всё благодаря баскетболу. Несмотря на что Америка была, и ест, полна политических противоречий и несоответствий, здесь действительно можно воплотить свою мечту в реальность, если ты намерен трудиться и идти на жертвы.
– На ваш взгляд, почему «Никс» с тех пор ни разу не владели кубком Ларри О’Брайена?
– У них просто не было нужных людей. Да и лига разрослась, конкуренция увеличилась. Взять нынешнюю команду, она играет несколько сезонов подряд одним и тем же составом.
– На закате карьеры вы всё больше стали посвящать себя образованию. Можете рассказать, чего вы добились?
– В 1967 году я получил травму, и доктор сказал: «Возможно, ты больше не сможешь заниматься баскетболом профессионально». Что ж, я лежал на столе и размышлял об этом. В тот момент я решил для себя, неважно смогу ли дальше играть или нет, но мне лучше вернуться в школу. Так и началось моё путешествие в мир знаний. Я закончил магистратуру по специальности руководство кадрами в университете Нью-Йорка, магистратуру в калифорнийском политехническом университете, получил докторскую степень в университете Фордхэма. Я являюсь профессором по классу спортивного менеджмента в колледже «Сент-Джонс», а также сейчас курирую центр обучения и исследования атлетов, где всё время преподаю детям.
– О чём вы беседуете со студентами?
– Я спрашиваю у них, чем они хотят занимать в дальнейшем, какие вопросы и проблемы молодёжь хотела бы затронуть. История в том числе. Молодые порой думают, что история началась, только когда они явились на свет. Моя организация носит название SportScope, и я каждый месяц общаюсь с детьми. Моё взаимодействие с молодёжью продолжается и сфокусировано на технологическом движении вперёд, наличии обустроенных аудиторий и направлено на поощрение в любых сферах деятельности.
Дик Барнетт в наши дни