Никаких склепов, покосившихся крестов, ржавых оград. На многих американских кладбищах могильные плиты с именами усопших лежат параллельно земле, словно намекая, что история твоей жизни закончена, под ней подведена черта, и каменная печать окончательно удостоверяет это. Гроб плотно закрыт крышкой и покоится на специальном приспособлении, создавая впечатление, будто он парит над землей, и когда его опустят вниз, то душа отправится наверх. Последнюю речь, как правило, произносит человек из ближайшего окружения усопшего. На похоронах баскетболиста Джея Уильямса таким был Джеймс, солидный преуспевающий 31-летний мужчина, всего за три года получивший серьёзное образование, успешно работающий в сфере благотворительности и развития социально значимых проектов, связанных со спортом. От остальных участников церемонии его отличало, пожалуй, чрезмерное спокойствие и смиренное выражение лица, поэтому не было ничего удивительного в том, что именно ему было доверено произнести последние слова. Несмотря на свой деловитый вид, опровергающий всякие попытки заподозрить его в сентиментальности, Джеймс начал издалека.
— Прежде чем душа Джея возвысится, я должен сказать, что это будет не впервой. Он всегда любил летать, ощущение стремительного скольжения между потоками воздуха, невесомость фюзеляжа тела, когда оно вот-вот оторвётся от поверхности, всё это будоражило его. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его взлёт был столь стремительным: лидер «Дьюка», ставшего в 2001 году чемпионом NCAA, вручение премии Нейсмита как лучшему игроку года среди студентов Америки, награды имени Оскара Робертсона и Джона Вудена. Всё это не имело особого значения, для Джея это были всего лишь чёрточки на приборе, отмеряющем набор высоты. Даже когда в 2002 году под вторым номером драфта его выбрали «Чикаго Буллз», даже когда ему достался шкафчик Майкла Джордана, он продолжал испытывать тягу к скорости, чувству близости цели, которая через мгновение вновь ускользнет, но при этом, словно кокетничая, останется в поле зрения. «Это как будто ты ведёшь мяч на пределе скорости, не смотришь на него и знаешь, что обязательно забьёшь», — так он говорил.
Джей был выбран на драфте-2002 под общим вторым номером: выпускник одного из самых авторитетных спортивных вузов Америки, он был приговорён к тому, чтобы стать суперзвездой. Но сюрпризы Фортуны не всегда бывают приятными.
Когда пытаешься забить на скорости, можно промазать, растеряться и выронить мяч из рук, но главное — не споткнуться и не расшибиться. Той ночью 19 июня 2003 года у него это не получилось, он не сумел укротить 180 килограммов стальной мощи, несущихся на скорости 120 километров в час. Только что бывший дорогой игрушкой мотоцикл накрыл собой всю левую часть Джея и круговыми движениями начал вдавливать ее в асфальт. У его больничной койки я слушал, как он рассуждал, выбрать ампутацию или смерть. Заголовки газет подталкивали к последнему: «Джею надо было застрять в пробке!», «Может, нужно было купить другой мотоцикл?», «Верная дорога к тому, чтоб загубить карьеру»…
Через неделю после катастрофы «Буллз» задрафтовали Кирка Хайнриха, дав понять, что Джею нет места в команде. Они отчислили его, заплатив 3 миллиона отступных, хотя могли и не делать этого, поскольку, сев за руль мотоцикла, игрок нарушил контрактные обязательства. Джей тем временем начал стремительно пикировать. Это был бредящий полёт: дикие дозы болеутоляющих, следовавшие одна за одной операции, бесконечные походы к психоаналитикам, дававшим своими советами и рекомендациями новые сюжеты для ночных кошмаров. В буквальном смысле научившись заново ходить, Джей выписался и переехал в Нью-Йорк, именно извилистую карту этого города напоминала его исполосованная шрамами левая нога. Но даже способность самостоятельно передвигаться не могла превысить степень разочарования. Вчера Джею был 21 год и весь мир лежал у его ног, сегодня неизменным остался только возраст. Завершение карьеры и бесплодные попытки стать спортивным агентом плавно перетекли в стаканы с алкогольными напитками. Дальше, как вам известно, последовало самоубийство.
Наверняка вы спросите, откуда мне известны все эти подробности? Да просто потому, что меня зовут Джеймс Дэвид Уильямс — и там, в гробу, лежат мои несбывшиеся мечты, потерянные надежды и утраченные таланты. Если бы тогда в комнату случайно не вошла моя мать и не отняла ножницы, которые я уже приставил к собственному горлу, то вместе со всем остальным под этой лакированной крышкой лежало бы ещё и мое тело. Последствия ужасной травмы — это единственное, что до сих пор связывает меня с Джеем. Я когда-то жил в Нью-Йорке, но не слишком люблю этот город, так что маме и друзьям не пришлось меня долго уговаривать, да и переезд в Северную Каролину пошел мне только на пользу. У меня дом неподалеку от колледжа «Дьюк», играя за который Джей когда-то сделал себе имя. Я часто общаюсь с многолетним наставником «синих дьяволов» Майком Кшишевски, и именно он надоумил меня получить образование. Занимаясь, я периодически начал захаживать на матчи «Дьюка», обмениваться мнениями со своими друзьями и Майком. У меня никогда не было проблем в общении, но когда раздался звонок с телеканала ESPN с предложением поработать аналитиком на матчах студенческих команд, я несколько минут молчал, думая, не розыгрыш ли это. Я люблю свою работу, только пока ещё не решил, какую больше. Помимо комментирования мне удается находить время для того, чтобы развивать свое спортивное агентство JWGroup. Недавно мы вошли в состав Leverage Group — крупнейшей корпорации, занимающейся развитием спортивного маркетинга и благотворительностью. Чтобы всё успевать, мне приходится пулей летать из одного штата в другой, но мне нравится такой ритм, он помогает чувствовать себя живым. Я чувствую себя наконечником стрелы, которую выпустили из лука и которая летит точно в цель. Я довольно часто вспоминаю Джея. Либо когда наши общие друзья начнут о нем говорить, фантазируя, каким он мог быть игроком, либо когда ни с того ни с сего я периодически чувствую мимолетную скованность в левой ноге. Сегодня я хочу окончательно попрощаться с Джеем, с тем, что когда-то было важно для него, с его прошлыми ценностями, которые теперь не так важны. Я никогда больше не буду им — и всегда буду помнить о нем. Господь примет души не только покинувших эту землю, но и тех, кто оставил за спиной свое прошлое.