– Джеймс, почему остановили свой выбор на «Химках»?
– Просто звёзды удачно сошлись (смеётся). По окончании сезона от вице-чемпиона России последовало предложение, от которого было сложно отказаться. Другие были менее заманчивыми в краткосрочной перспективе. Не скрою, главным фактором при принятии решения стал тот факт, что у меня появилась возможность поиграть в Евролиге в сильном клубе. Согласитесь, не каждый день выпадает такой шанс.
– То есть это именно Евролига заставила вас променять солнечную Испанию на холодное Подмосковье?
– Погода для меня вообще не проблема, я ведь родом из Чикаго, а там, знаете ли, тоже не Африка. Не беспокойтесь за меня, не замёрзну (улыбается). Меня вообще не особо интересуют климатические условия, главное – хорошая команда, вот залог комфорта. Надеюсь, «Химки» помогут мне перебраться на более высокий уровень, а я надеюсь помочь им в достижении результатов и намеченных целей.
Мальдонадо, фактически он переучивал меня играть в баскетбол. Благодарен ему за то, что он постоянно всё объяснял и разжёвывал. Во многом благодаря его работе мне удалось зарекомендовать себя и добиться определённых успехов. Только тренер высокого класса может переделать игрока в прямом смысле этого слова, оставив его при этом личностью.
– О клубе, полагаю, вы были наслышаны – всё-таки работал с командой специалист, возглавляющий сборную Испании?
– Нет, даже несмотря на это, я знал не так много о «Химках». Знал через прессу некоторых игроков, слышал про то, что команда добилась успеха, выиграв Еврокубок, но не более того.
– Помимо вас с Пиренеев в Россию перебрался и Пол Дэвис. Многие эксперты считают, что вы с ним одноплановые баскетболисты, поэтому передняя линия коллектива будет выглядеть весьма предсказуемо?
– Мы оба «большие», хоть и занимаем немного разные позиции на площадке и действительно действуем в схожей манере, однако думаю, что наш тренер знает, как нас использовать с пользой для команды. Что касается Пола, то я с удовольствием перенял бы у него некоторые черты. Какие? Такие, как мягкий бросок и выбор позиции за подбор.
– Какие впечатления остались от первого официального матча в сезоне?
– Разумеется, положительные. Рад, что мы победили, ведь соперник умудрился затащить нас в концовку. Если говорить о себе, то не понравилось, что удостоился четырёх персональных замечаний.
– С кем из партнёров быстрее всего наладили контакт?
– До прихода в «Химки» я был знаком с Нильсеном и Дэвисом, поэтому ответ очевиден – пока эти ребята мне ближе всего. Впрочем, думаю, ненадолго – я достаточно открытый человек, поэтому в скором времени подружусь со всеми.
– Какое впечатление осталось от Римаса Крутинайтиса по первым месяцам?
– Сразу видно, что он профессионал с большой буквы. Мне нравится, что он ничего не боится. Римас внимательно относится к организационным вопросам, то есть заботится обо всём до последней мелочи. У него также есть определённый набор личных качеств, благодаря которым он располагает к себе.
– Случаем не смотрели новый фильм с участием нового наставника о сборной Литве образца 1992 года «Другая „дрим тим“?
– Пока не успел. Но знаю, что Куртинайтис выступал за национальную команду в те годы и сразу после распада СССР выиграл бронзу Олимпиады. Я очень хочу посмотреть эту ленту, может быть, она даст мне более глубокое понимание о личности и судьбе моего тренера. А вообще для меня показательно, что предыдущий наставник Луис Гуила позвонил мне и признался, что под крыло Римаса может отпустить меня без каких-либо сомнений.
– Чак Эйдсон недавно в интервью нам признался, что ему европейский баскетбол ближе американского, именно поэтому он никогда не рвался в НБА обратно. Можете сказать о себе так же?
– Я бы не стал столь категорично заявлять об этом. НБА не может не манить, хотя, безусловно, Старый Свет заставляет тебя иначе взглянуть на игру. Везде есть свои преимущества. Вообще, полагаю, важно просто играть и делать то, что ты любишь делать, а стиль и место, где ты играешь, – это уже вторичный компонент.
– Как думаете, почему вам не удалось заиграть НБА, ведь в школе и университете вы подавали большие надежды?
– Даже не представляю, как ответить вам, застали врасплох. Наверное, мне нужно было больше учиться и самосовершенствоваться, когда была такая возможность, а может, мне просто не повезло.
– Кстати, а почему не пошли по стопам дяди, известного профессионального бейсболиста и тренера?
– Мне никогда не нравился бейсбол, это не моя игра. А вот в баскетбол был влюблён с детства. Вообще не могу представить себя в другом виде спорта, и даже если бы сейчас мне предложили начать всё сначала и выбрать путь заново, я бы не стал ничего менять.
В Москве может уместно сочетаться дворянская архитектура с современными сооружениями или постройками сталинских времён. Я не знаю как, но это смотрится довольно гармонично. Особенно красив центр, правда, по Красной площади пока не удалось погулять. А пробки действительно повергли меня в шок. Я, конечно, слышал об особенностях движения в Белокаменной, но такого даже представить не мог.
– Не обидно, что в „Орландо“ у вас почти не было шанса проявить себя?
– Нет. Пускай я выходил на площадку всего на пару минут, но именно эти пару минут сделали из меня того Джеймса Огастина, который сидит перед вами. „Мэджик“ – отличная команда со своей историей и громкими именами. Я с упоением вспоминаю тренировки с теми ребятами. Я рос как баскетболист, даже просто ощущая себя частью команды, ведь моральный аспект, порой, важнее, чем игровое время.
– Что вам дал опыт общения с Ховардом?
– О, Дуайт – отдельная глава баскетбольной летописи. Каждый день я наблюдал, как он разминается, играет, взаимодействует с другими игроками. Я старался запоминать и повторять то, что он делал. Конечно, я научился некоторым секретным приёмам у него. Более того, Ховард не только интересный игрок, но и приятный в общении человек. Рад, что его карьера идёт в гору.
– Кто в „Мэджик“ помогал вам больше других?
– Сложно выделить кого-то одного… В команде, как правило, все всегда друг друга поддерживают. Я, как новичок, чувствовал положительный настрой и всегда знал, что могу положиться на любого игрока или кого-то из руководства команды. Мне кажется, что в любой другой профессиональной команде тоже царят дружеские отношения.
– За газировкой и шоколадками вас не гоняли в ближайший супермаркет как новичка?
– Не припоминаю (смеётся).
– Кто был заводилой в той команде?
– Это уже упомянутый сегодня Дуайт и Кейон Дулинг. Эти парни вечно всех смешили, постоянно улыбались. С ними всегда было интересно общаться вне площадки, потому что люди, несущие положительный заряд, априори приятные собеседники.
– Кстати, как отнеслись к решению Ховарда перебраться в „Лейкерс“ и всей эпопее с его уходом?
– Это был его выбор, и мне кажется, что он абсолютно правильный. Сами подумайте, вы бы отказались сыграть вместе с Нэшем, Брайантом и Газолем, если бы у вас появилась возможность. Он молодец, кто бы и что о нём ни говорил.
– Вы проработали целый сезон со Стэном ван Ганди… Чем запомнился наставник?
– Стэн знает, как надо общаться с игроками, чтобы они делали то, что ему нужно. Он очень умный тренер, который умеет вселять уверенность в себе. Я помню, как тщательно ван Ганди подходил к выбору игроков и всё продумывал, поэтому для меня было честью играть под его руководством.
– Дуэйн Уэйд в мемуарах признался, что у ван Ганди специфический голос, который забирается под кожу и оставляет звон в ушах. Согласны с ним?
– Да, я помню этот голос, он действительно очень необычный, но никаких проблем никогда с этим не возникало (смеётся). Я считаю, это хорошо, когда у тренера есть своя изюминка, у Стэна, например, особенность от природы.
– С кого брали пример, когда росли? Были ли кумиры?
– Я не буду сейчас оригинальным – Майкл Джордан. Всё своё детство в Чикаго я смотрел на него, как и миллионы маленьких мальчиков и мечтал быть таким, как он. Майкл – гений, и любому игроку стоит стремиться к его вершинам даже в зрелом возрасте.
О, Дуайт – отдельная глава баскетбольной летописи. Каждый день я наблюдал, как он разминается, играет, взаимодействует с другими игроками. Я старался запоминать и повторять то, что он делал. Конечно, я научился некоторым секретным приёмам у него. Более того, Ховард не только интересный игрок, но и приятный в общении человек. Рад, что его карьера идёт в гору.
– Кого считаете идеалом своего типа форварда?
– Таких игроков нет. Мне может просто нравиться чья-то игра, но идеалом никого назвать не могу.
– Переход к европейскому баскетболу тяжело дался?
– Самая большая сложность заключалась в том, чтобы привыкнуть к другим правилам. Например, к расстоянию от трёхочковой линии до кольца. Поначалу было очень тяжело перестраиваться, путался. Накладывал свой отпечаток и быт – другие страна и культура. Но со временем освоился, прижился, и всё наладилось.
– Иными словами, на долю наставника „Гран Канарии“ Сальво Мальдонадо выпала самая тяжёлая участь?
– Да, фактически он переучивал меня играть в баскетбол. Благодарен ему за то, что он постоянно всё объяснял и разжёвывал. Во многом благодаря его работе мне удалось зарекомендовать себя и добиться определённых успехов. Только тренер высокого класса может переделать игрока в прямом смысле этого слова, оставив его при этом личностью.
– То есть Светиславу Пешичу досталась шлифовка ваших навыков, когда вы перебрались в „Валенсию“?
– Да, вы правы. Со Светиславом я впервые попал в Евролигу, там была уже совсем другая ответственность, другие ставки. Я провёл в „Валенсии“ неплохой сезон и также сделал шаг в развитии своего баскетбольного эго. Пешич куда более жёсткий тренер, нежели Сальво. Он всегда требует больше, чем ты можешь сделает, и дотошно отрабатывает каждый элемент: бросок, передачи, подборы, защиту…
– Луис Гуила в „Мурсии“ вряд ли был столь требователен?
– Луис нагружал нас меньше, делая упор на тактику. О нём у меня останутся только самые положительные эмоции. Луис всегда самосовершенствуется и развивается как тренер и как человек. Все без исключения ребята в команде очень сильно к нему привязаны. Решающий фактор в спортивном коллективе, можно сказать, это взаимоотношения с тренером, и в „Мурсии“ ни у кого с этим проблем не возникало.
– Уже задумывались о том, чем будете заниматься, когда завершите карьеру?
– Нет, пока не представляю даже. Я думаю, что ещё рановато об этом размышлять. Пока передо мной стоят вполне конкретные цели, ради которых я здесь, а до того дня, когда я повешу кроссовки на гвоздь, ещё очень и очень далеко.
– Как вам российская действительность?
– Пока мне нравится ваша страна. Мы с партнёрами по команде уже выбирались пару раз в город, я успел немного привыкнуть к нему, посмотреть на него не только по дороге от дома к залу.
– Что поразило вас больше всего за время пребывания в нашей стране кроме пробок?
– Поразила красота. В Москве может уместно сочетаться дворянская архитектура с современными сооружениями или постройками сталинских времён. Я не знаю как, но это смотрится довольно гармонично. Особенно красив центр, правда, по Красной площади пока не удалось погулять. А пробки действительно повергли меня в шок. Я, конечно, слышал об особенностях движения в Белокаменной, но такого даже представить не мог.
– У вас большая семья?
– Нет. У меня всего одна младшая сестрёнка. Предвосхищая ваш следующий вопрос, она не играет в баскетбол. Кстати, никто в моей семье больше не увлечён этим видом спорта.
– А любимая девушка у вас есть?
– Да, её зовут Елена, она из Испании. Поэтому на ваших барышень внимания не обращаю (смеётся).