– Чего вы ждёте от этой недели?
– Хорошее начало разговора. У вас есть вопросы полегче?
– Хорошо. Верно ли утверждение, что вы потеряли всякую надежду быть включённым в Зал славы НБА?
– Абсолютно. Если честно, я уже и не думал, что это когда-нибудь случится. Полагаю, мою кандидатуру отклоняли четырежды, поэтому в какой-то момент успел смириться с тем, что не стану особенным. Но пример Джерри Слоуна заставил взглянуть на ситуацию иначе. Он ведь тоже не взял ни одного титула с «Ютой». Однако два года тому назад удостоился подобной чести. Можно сказать, пример оказался заразителен – я начал верить, что однажды дверь распахнётся и для меня. Жаль только, что Джим Фитцджеральд этого не увидит, он ждал этого дня не меньше меня. Они на пару с Биллом Кингом постоянно заполняли формы для моего выдвижения, прикладывали к ним статистические выкладки, другие бумаги. Помню, как он радовался в марте, когда узнал, что его чаяния не пропали даром.
– Как-то вы признавались, что не хотели возглавлять «Милуоки» в сезоне-1976/77. Почему передумали?
– Я отверг три предложения, но Фитц в конце концов убедил меня. Ларри Костелло уволился внезапно, но я не был готов к тому, чтобы возглавить команду в одиночку. Мне было всего 36 лет, хотелось ещё набраться опыта рядом с ним и Джеком Рэмси, побыть пару сезонов в тени. Казалось, что, даже проведя в лиге семь сезонов, я не слишком хорош для главкома коллектива. Но после третьего отказа, Фитц сказал: «Просто попробуй. Давай ударим по рукам и посмотрим, что из этого выйдет. А если не понравится, через год подумаем, как быть дальше». Два дня спустя у нас должна была состояться игра, и, так как тренера найти за это время было бы сложно, я согласился и целый год пробовал себя.
– Задумывались ли вы о тренерской карьере в тот момент, когда выступали за «Бостон»?
– Нет. Меня вообще всегда заботило, что я буду делать, когда выйду на пенсию. Именно поэтому я и работал судьёй в Летней лиге перед тем, как принять то ответственное решение. Я действительно не знал других наставников, за исключением тех, что работали в «Селтикс». Более того, у меня вообще не было друзей в тренерском мире, поэтому я даже при желании не смог бы позвонить и попросить протекцию у кого-нибудь.
– Так как же вас тогда занесло в Милуоки?
– Во всём виноват генеральный менеджер висконсинцев Уэйн Эмбри. Он считал Ларри слишком консервативным наставником и искал парня, который мог бы задать жару на скамейке в случае необходимости и при этом пользоваться бы уважением. Я подходил на эту роль почти идеально, и он предложил мне стать помощником. Вот так всё и началось.
Реджи Миллер и Дон Нельсон
– Вы пять раз становились с «Бостоном» чемпионом в качестве игрока, но никогда особо не распространялись об этом. Возможно, это своеобразное молчание – ответ на случайное попадание в седьмой игре финала против «Лейкерс» в финале 1969-го. Признайтесь, тот эпизод занимает в вашей памяти особое место?
– Вы знаете, я был не таким уж и сильным игроком – пылил свои 25 минут в лучшем случае, выходя со скамейки. Чувствовал себя счастливым от того, что являлся частью такого великого коллектива. Помню, когда я возглавил «Голден Стэйт» и впервые прилетел в Бостон, вышел на утреннюю разминку, поднял глаза и сказал Митчу Ричмонду: «Смотри, № 19 увековечили. Знаешь, кому он принадлежит?» — и после паузы добавил: «Мне!». Он повернулся, посмотрел и спросил: «А вы играли, тренер?»
– Вас уже в разных вариациях спрашивали об отношении к отсутствию титулов в качестве тренера, и тем не менее пять чемпионских колец игрока хотя бы отчасти смягчили боль от их отсутствия или, напротив, доставляли душевные страдания?
– Я всегда чувствовал, что мои команды могли добиться больших успехов. Ну, или хотя бы с большим постоянством пробиваться в плей-офф. Хотя каждый раз, когда нам удавалось за него зацепиться, мы уступали дорогу более сильным соперникам. Всегда, кроме 1992-го, когда не справились с «Сиэтлом» в первом раунде. Я получал удовольствие, когда команда раскрывала свой потенциал. В такие моменты я не особо задумывался о титулах. Только в 1987-м после поражения от «Бостона» в решающей игре полуфинала конференции был расстроен и потерял контроль над собой. По окончании встречи плакал, как ребёнок. Подопечные подходили и пытались меня утешить, что со стороны выглядело, наверное, очень странно. Это, пожалуй, единственный момент в карьере, когда я не довёл команду до максимума, хотя чётко понимал, что она способна выиграть.
– Как вы реагируете, когда слышите, что люди разговаривают о «Нелли-бол»?
– Я полагаю, в таких случаях речь идёт о «смол-бол» – игре без номинального центрового, но с участием пойнт-форвардов, в быстром темпе, при которой баскетболисты не всегда располагаются на паркете на своих позициях, а атака длится 12-14 секунд… В общем, вы понимаете, о чём я. Если честно, то мне забавно слушать подобные диалоги. Ведь эта тактика далеко не идеальна – для того, чтобы она приносила успех, у вас в распоряжении должны быть классные «маленькие» и не слишком много приличных «больших». В противном случае вы должны придумывать что-то оригинальное, ибо сложно одержать викторию с посредственной «химией» при отсутствии звёзд.
– Именно поэтому вы были достаточно гибким наставником?
– Я старался исходить из имеющихся ресурсов – никогда не был врагом себе. Когда нужно было проявить смекалку и внедрить что-то новое, делал это не задумываясь, когда ситуация не требовала – оставался верен себе. В командах с именем и приличным подбором игроков я не практиковал «смол-бол». Вспомните «Милуоки», разве можно было не использовать сильные стороны Боба Ланьера? Естественно, мы постоянно заигрывали его «внутри». Да и в защите с таким центром дышалось куда легче. Кстати, именно с теми командами, которые играли от обороны, я и добился наибольших успехов.
Дон Нельсон
– Можете назвать лучших игроков, которых вам приходилось тренировать?
– Сидни Монкриф, Дирк Новицки, Стив Нэш, Крис Маллин, Тим Хардуэй и Митч Ричмонд. Я думаю, эти парни были вне конкуренции.
– Не многим доводится тренировать и «собирать» команды на пару с сыном. Насколько значим для вас этот опыт?
– Каждый раз, когда вам выпадает шанс поработать с собственным сыном, это превращается в испытание наивысшей сложности. Вы шутите, сначала был Марчюлёнис со всеми вытекающими с момента его «вызволения», затем Донни нашёл Новицки, и тот вырос в игрока экстра-класса и привёл в итоге «Даллас» к чемпионству. Если бы я задумал написать книгу, придумывать бы ничего не пришлось абсолютно точно.
– Новицки для вас и вовсе особая тема, стоит полагать?
– Когда я впервые увидел Дирка в деле, то почти сразу понял, что это лучший юноша, с которым мне доводилось когда-либо сталкиваться. Особенно это бросалось в глаза на индивидуальных тренировках в лагере Nike Hoop Summit в Сан-Антонио в 1998-м. Донни добился того, что за форвардом в зале могли наблюдать только мы с ним. Так вот, я целую неделю приходил и изучал Новицки. За свою карьеру я видел достаточно подростков, но этот был особенным. Я долго не мог поверить, ибо с такими габаритами и способностями рождаются единицы. На драфте мы забрали его без раздумий, хотя имели возможность заполучить Пола Пирса, и это был бы отличный выбор.
Дон Нельсон
– Мы не можем игнорировать тот факт, что за карьеру вы набили немало шишек. Это одна из причин, по которой вас так долго не принимали в Зал славы. Крис Уэббер, Крис Коэн, Патрик Юинг, Марк Кьюбан… со многими ли вещами смирились и оставили в прошлом?
– Они все в прошлом, насколько могу судить. Я сейчас на том жизненном этапе, когда я не вспоминаю плохих вещей. Все тяжёлые поражения, подъёмы и падения… Помню только хорошее. Наверное, это как рождение ребёнка. Когда женщина не может вспомнить, насколько тяжёлый период она прошла, прежде чем взглянуть на чадо.
– Слышал, что вы могли тренировать «Бостон» в 80-х, но также вспоминаю ваши слова о том, что вы чуть не возглавили «Сан-Антонио». О какой из упущенных возможностей вы жалеете больше?
– Я не мог оставить Фитца и «Голден Стэйт», но было понятно, что он не собирается работать со мной и Уэббером. Поэтому я просил его, чтобы он сохранил Криса, а меня отпустил. Грегг Попович держал для меня место. Всё, что мне нужно было сделать, – освободиться. Кроме того, знал, что меня уволят из «Уорриорз». Однако это произошло лишь спустя четыре месяца. Тогда ведь и были вопросы по продаже коллектива, что также вызвало недопонимание. Я должен был быть парнем, которого уволят. Оставьте звёздного игрока, дайте шанс другому тренеру, а меня отпустите. Я бы отправился в «Сан-Антонио» и, пожалуй, до сих пор бы работал там.
– Не думаю, что «Сан-Антонио» уместил бы вас с Поповичем…
– Он был бы моим генеральным менеджером (смеётся). Нам было бы весело.
– Как насчёт того нонсенса последнего времени? Вы окончили тренерскую карьеру?
– Всё кончено. Всё кончено. Ловлю удовольствие от того, что уже не тренирую. Даже не могу представить, что вернусь в кресло наставника.
– Не скажу, что верю вам.
– Год назад я бы такого не сказал. Тогда я пытался получить работу в «Миннесоте». Но не сейчас. Я провёл 50 лет в НБА. Можете ли вы себе представить: вы делаете то, что любите больше всего на свете, делаете это большую часть жизни, ещё и получаете за это деньги. Это невероятно. Я самый счастливый человек в мире. И я знаю это.