На одной стороне сцены актёр Тадж Кокер в роли Ларри Бёрда. Напротив него – Кевин Дэниелс, исполняющий Мэджика Джонсона. Каждый говорит по телефону со своим агентом – с обыкновенной бытовой ситуации звёзд НБА начинается новый спектакль Эрика Симонса «Мэджик/Бёрд», который показывают на Бродвее.
Агент сообщает мистеру Бёрду, что компания «Конверс» планирует снять рекламу о новом бренде с его участием. По мнению баскетболиста, это неплохая идея. Осталось лишь ознакомиться с условиями – и вперёд. Правда, есть одно но: вместе с Ларри в ролике будет фигурировать Мэджик Джонсон. Такой поворот Легенду не устраивает.
В то же время Мэджик ведёт идентичную беседу со своим агентом: тот сообщает, что «Конверс» желает, по запросу Бёрда, провести съёмки во Френч Лик, где родился Ларри. «Не поеду туда ни за что, – упёрся Ирвин. – Я живу в Голливуде: лучшие рекламы делают именно здесь». После подобной реплики агент с сожалением отмечает, что никакого клипа с участием Джонсона, видимо, не будет. Задумавшись, калифорнийская знаменитость изрекает: «Погодите. А где находится Френч Лик?»
Далее магия театра переносит нас прямиком в Индиану, где Бёрд и Мэджик, одетые в игровую форму, стоят друг напротив друга на баскетбольной площадке: терпение спортсменов на исходе. Оба жалуются на то, что съёмки затягиваются. В конце концов, Ирвин срывается и уходит в трейлер: мол, позовут, когда понадоблюсь. Ларри просит его задержаться, завязывается диалог – пожалуй, впервые в истории лиги. Вот только разговор не клеится, и чем дальше, тем более неловко становится обоим. Наконец, Бёрд решается озвучить своё предложение.
«Моя мать… в общем, она… хотела поинтересоваться, не отобедаешь ли ты у нас», – выдавил из себя Ларри. Гость не верит своим ушам, однако Бёрд утверждает, что его мама очень расстроится, если Мэджик не примет приглашения. «Окажи мне услугу. Я не хочу, чтобы старушка меня прибила», – проронил Ларри. Озадаченный Джонсон всё же соглашается.
Далее на авансцену выходит миссис Бёрд, которая объясняет Мэджику, что следит за его карьерой ещё с тех пор, как тот выступал за команду колледжа в Мичиган-Стэйт, «чего Ларри никогда не делал».
Ларри: «Спасибо, мам».
Джорджия Бёрд (Джонсону): «Вы – мой любимый баскетболист».
Ларри: «Не забудь Билла Лэмбира, мам».
Миссис Бёрд и Мэджик обнимаются. Разыгрывающий «Лейкерс» осмеливается перебить женщину и сказать: «Можете называть меня Ирвин». Она так и делает, пока объясняет новому другу, что Ларри должен был выступать за университет Индианы. Но вместо того чтобы сидеть за спиной Бобби Найта, сын предпочёл вернуться домой через пару недель.
Через определённое время теплота, которую источает миссис Бёрд по отношению к гостю, передаётся и её сыну. Когда она выходит на кухню за очередным блюдом, двое будущих членов Зала славы беседуют о земельном участке внушительных размеров вокруг дома Бёрдов. Кажется, Ирвин немного завидует тому, что у Ларри есть тихое местечко, где никто не относится к нему как к суперзвезде. Никто не видит в нём Легенду.
У самого Мэджика нет выхода: он любит Голливуд, но начинает осознавать, что у Ларри есть нечто такое, о чём он может только мечтать. Бёрд начинает откровенничать о своём воспитании и детстве и отмечает, что рад теперь иметь свой угол и свободное пространство — раньше с этим было туго, ведь в семье было пять братьев и сестёр. Об Ирвине и говорить не приходится, ведь у него братьев и сестёр было аж девять.
Ларри до того забылся в рассказах, что чуть не раскрыл тайну о травме спины: он таскал гравий к одной из стен, которую он возводил всё лето. И всё же он проговорился: Бёрд умолкает, понимая, что не стоит рассказывать лишнего оппоненту. Тот удивляется, почему бы не нанять кого-нибудь, чтобы не мучиться самому? Ларри парирует: «А зачем, если я могу сделать это сам?»
«Затем, что можешь себе это позволить».
«Ха, ну да», – изрекает Бёрд, которого настигает прозрение: он ведь богатая деревенщина!
На самом деле, никто не знает, было ли всё это на самом деле. Однако доподлинно известно, что эти двое точно обедали вместе с миссис Бёрд, пока находились на съёмках бренда «Конверс» в 1985 году. По признанию обоих, именно тогда они (пусть нехотя) осознали, что причастны к общему делу. А ведь до того они ненавидели друг друга, несмотря на, фактически, совместное авторство «Мартовского безумия» и создания нового образа НБА.
Примечательно, что именно Ларри противился дружбе с Мэджиком: именно Бёрд обнаружил наибольшую уязвимость при личной встрече. Именно он строил стену. Однако этот метаморфический барьер, эта ракушка, кокон, нужен был ему, чтобы защититься против единственного человека на свете, который мог переиграть его – и Ларри знал это. Он не мог подружиться со злейшим врагом и конкурентом и был вынужден вести себя как последний негодяй.
Всё это возвращает нас к вечному вопросу: должен ли великий баскетболист ненавидеть заклятого соперника? Кажется, что ответ сугубо индивидуален для каждого. Например, Майкл Джордан вёл себя так же, как Бёрд. Оба являлись героями своего времени, презиравшими оппонента как на паркете, так и вне его. Но тот же Хаким Оладжьювон – многолетний лидер «Хьюстона» – был устроен совсем иначе: он был внутренне мотивирован и менее всего заботился о том, как переиграть конкретного соперника. Великий центровой фокусировал внимание на безупречном исполнении, зная, что оно обеспечит итоговый успех.
В наши дни такие ребята, как Тим Данкан и Дирк Новицки тоже добились головокружительного успеха, однако они вовсе не склонны к взаимной агрессии. Немец и вовсе ходил в тихонях, пока не привёл «Маверикс» к долгожданному чемпионству.
В то же время многие из нынешних комментаторов – особенно те, что являются бывшими звёздами НБА – упрекают нынешнее поколение в недостатке «крутости» и жёсткости. Да, очевидно, что невозможно быть святым, как Дэвид Робинсон. Если хочешь побеждать – надо суметь хотя бы прослыть «тафгаем». Всё, казалось бы, верно.
Но откуда это всё пошло? Неужели все эти ребята вроде Бёрда, Джонсона, Джондана и «Плохих парней» сумели убедить нас, что победа требует определённого психологического настроя? Ведь все они видели баскетбол примерно в одинаковом свете. И их правление длиною почти в два десятка лет порой заставляет забыть о примерах Билла Уолтона, Хакима, Тимми и Дирка, которые добрались до вершины без помощи злобы и ненависти к соперникам.
В общем, даже если новое поколение захочет ненавидеть друг друга, это будет не в пример сложнее, чем раньше. Ведь они знакомятся ещё на молодёжном уровне и вместе принимают участие в тренировочных лагерях. Посему единственный пример для современных «злыдней» – путь Мэджика Джонсона.
Плеймейкер «Лейкерс» сумел найти правильный баланс между своим соревновательным презрением и природной общительностью. Для него тоже существовала своя «стена», но она не всегда могла сдержать общение. Поэтому он как бы состоял из двух частей: на паркете был суперзвездой Мэджиком, а вне площадки – просто Эрвином.
Как показано в пьесе «Мэджик Бёрд», Эрвин считает, что нормально нанимать человека, если хочешь построить стену. И он нанял себе Мэджика. В одной из сцен наглядно показано, насколько его «двусторонний» характер контрастирует с простотой Ларри. Во время матча, который последовал за съёмками, Джонсон подошёл к Бёрду и спросил: «Как там дела, Эл-Би?» — Ларри был полон презрения и на реплику оппонента бросил: «Скажи своему старику, Майклу Куперу (тренер „Лейкерс“ на тот момент), что я собираюсь явить народу настоящее представление – шоу Ларри Бёрда. Мы надерём вам задницу».