Делать интервью со своим добрым другом – это, я вам доложу, то ещё задание… С одной стороны, вроде, просто: вы хорошо знаете друг друга, представляете, как и о чём вам интереснее говорить, нет и тени напряжённости в беседе. Всё это для интервьюера безусловные плюсы. Но вот с другой стороны – диалог постоянно норовит превратиться в приятельский разговор, чуть более длинный и «личный», чем следовало бы. В общем, не так просто, как могло бы показаться. Мы с Ушаковым проговорили около двух часов, а могли бы и больше. И это притом, что вопросов я никаких не заготавливал – темы все и так были на поверхности.
«КАК ПОПАЛ В СБОРНУЮ? ВЫЛОЖИЛ РЕЗЮМЕ НА „ХЕДХАНТЕР“, МЕНЯ И ПРИГЛАСИЛИ»
– Олег, давай с самого корня начнём: как вообще случилось, что молодой журналист-одессит вдруг стал генеральным менеджером сборной России?
– Ну, всё началось с того, что я сюда приехал. Это случилось шесть с половиной лет назад. Приехал работать на телевидении.
– То есть ты точно знал, куда едешь? У тебя уже было предложение?
– Да-да, я ехал конкретно работать на «НТВ-Плюс», у меня уже до этого было собеседование, разговор с Анной Владимировной Дмитриевой. Меня ей порекомендовали, а после этого разговора она уже сказала: «Приезжай». Я приехал и начал работать. В общем-то, я был не новичок в этом деле, на телевидении работал ещё в Одессе, причём довольно долго. Единственное, что было для меня в новинку, это комментировать матчи. Раньше мне этого не доводилось делать. Я готовил программы, работал корреспондентом, но не комментировал. Но работы на баскетбольном канале «НТВ-Плюс» было много, и у нас не было чёткого разделения обязанностей. Все делали всё, грубо говоря. В этом, наверное, и был наш плюс. В общем, на этой работе я и начал знакомиться с баскетбольным миром, с игроками. Кстати, отношения, как правило, складывались хорошие, причём довольно легко. Наверное, это оттого, что я старался всегда быть объективным, никогда не был ангажированным журналистом. С тем же Дэвидом Блаттом у нас с самого начала появилось взаимопонимание. Можно сказать, что мы сблизились, когда делали программу «Высокая Европа». Тогда в Евролиге играли ЦСКА и «Химки», а Блатт тренировал «Динамо». Лучшего эксперта для оценки выступления российских клубов было не найти, и мы раз в неделю ездили к нему в Крылатское, снимали.
– Ну а в сборную-то как всё-таки попал?
– Как-как, выложил резюме на «Хедхантер», меня и пригласили (смеётся).
– Нет, давай-ка серьёзно. Ты же понимаешь, что в нашей стране вопрос, кто и как попал на ту или иную должность, всегда очень важный. А тут молодой парень, который всего шесть лет как приехал в Россию, будучи простым – хоть и хорошим – журналистом, вдруг возглавил национальную сборную! Да ещё и в преддверии крупного турнира! Естественно, все задаются вопросом: чем он так отличился?
– Понимаю, конечно. Ну, скажу для начала, что в этом и отличие нового президента РФБ Александра Красненкова, что он мыслит чуть шире, чем это было принято раньше.
– В это я охотно верю. Просто мыслить уже, чем раньше, в принципе нереально.
– Нет, я сейчас не хочу вспоминать подробно, что было раньше, хотя мы оба это знаем и в какой-то степени с этим боролись. Что же касается моего назначения, то мне довольно трудно ответить, почему оно случилось. Наверное, Красненков при собеседовании увидел во мне что-то. Мои хорошие отношения с Блаттом, практически со всеми игроками, в принципе хорошие отношения с людьми из баскетбольного мира, причём не только в России… Наверное, всё это сыграло свою роль. Плюс мне всегда нравилось быть организатором, у меня это получалось.
Андрей Кириленко и Олег Ушаков
«Я НЕ СМЕНИЛ ТАРАКАНОВА НА ПОСТУ ГЕНМЕНЕДЖЕРА, ЕГО „УШЛИ“ ГОРАЗДО РАНЬШЕ»
– И всё же ты так и не сказал, кто конкретно тебя позвал на работу в РФБ.
– Меня позвало новое руководство федерации. Первый разговор был с Натальей Галкиной, второй – с Красненковым.
– А разговор с Блаттом на каком этапе был?
– Почти сразу. Сначала мне было предложено написать что-то вроде резюме для Дэвида, но он быстро понял, о ком идёт речь. Мы поговорили по телефону, и вопрос был решён очень быстро.
– Я хорошо помню, что у Блатта были прекрасные отношения и с прежним генменеджером сборной...
– С Сергеем Таракановым? Да, это чистая правда.
– А у вас с Дэвидом сразу же появился этот комфортный рабочий контакт? Или он тебя для начала чем-то удивил?
– Я бы начал с того, что Тараканов в своё время проделал огромную работу, и о нём до сих пор с теплотой и уважением вспоминают и игроки, и сам Блатт. И все мы помним, как всё в итоге закончилось, и как некрасиво к Тараканову отнеслись. Я никогда не выпытывал, как и почему с ним так расстались, не расспрашивал ни Дэвида, ни Сергея Николаевича. Не имею привычки лезть в чужие дела. Но зато я помню победный Евробаскет-2007 и помню, насколько большим был вклад Тараканова в ту победу. И скажу честно, это для меня было дополнительной мотивацией. Я ведь не сменил Тараканова на посту генменеджера, его «ушли» гораздо раньше. Скорее как раз эти годы без такого человека ясно дали понять, что генменеджер у сборной должен быть. Это вопрос не только организации дела, есть ещё более важный вопрос – приглашение всех сильнейших игроков в сборную. Будь у нас все в строю в Польше и Турции, наверняка результат был бы другим.
– Так что насчёт Блатта? Как вы сработались на начальном этапе?
– Ты ведь тоже хорошо знаешь Блатта, верно? Разве с ним можно не найти общий язык?
– Согласен. Но одно дело найти общий язык, а совсем другое – работать вместе.
– Верно. Но, наверное, об этом лучше всё-таки спросить у него. Неправильно мне говорить о том, как мне работалось с Блаттом. Пусть лучше он скажет, как ему работалось с моей помощью. Хотя, если бы работалось плохо, всё было бы иначе. Лично я чётко знал, куда я иду работать и зачем. Понимал, что для меня это огромный шанс. И огромная ответственность, конечно. Но я люблю ответственность. Не бегу от неё и в некоторой степени даже ищу. Просто потому что мне это интересно. Интересно ставить серьёзные задачи и решать их. И раз уж жизнь подарила мне такой шанс, то я хотел выложиться на 100%.
«ЧТОБЫ ХОРОШО УПРАВЛЯТЬ ПРОЦЕССОМ, НУЖНО В НЁМ ХОРОШО РАЗБИРАТЬСЯ САМОМУ»
– Ну и как считаешь, получилось? Какую оценку поставил бы себе по итогам дебютного отрезка?
– Ну брось, не буду я сам себе оценки ставить. Лучше спроси людей, с которыми я работал. У Блатта того же, у игроков. Я только скажу, что эти полгода для меня не существовало ничего кроме этой работы. И не потому что я хотел во что бы то ни стало выслужиться перед руководством. Просто я люблю эту работу. Может быть, у меня и не было менеджерского опыта в западном понимании этого термина. Но я старался понять, что сборной нужно. Я встречался практически со всеми игроками, с капитаном сборной Сергеем Моней, с Кириленко созванивался – и всем задавал простые вопросы: парни, что раньше было не так? Что нужно исправить? Что изменилось с тех пор, как сборную покинул Тараканов, что стало хуже. И в итоге мне было довольно просто работать. У меня был довольно большой список пожеланий, где-то я его и сам дополнял. У меня была такая задача: выполнить работу настолько хорошо, насколько я в принципе способен. А уж как получилось, пусть люди сами судят.
– То, что генеральный менеджер сборной профессия специфическая, я знаю. По сути, такой профессии вообще нет, ей ведь нигде не обучают.
– Совершенно верно.
– И в то, что было сложно, но интересно, я тоже верю. Ведь было же?
– Ещё как.
– А как насчёт объёмов чисто технической, рутинной работы? Ты ведь вряд ли мог предположить, что одному человеку придётся решать столько вопросов. Я прекрасно помню, как в первое время ты производил впечатление человека, у которого вот-вот взорвётся голова. Ты ведь мог три раза за тренировку поздороваться...
– Согласен, было такое (улыбается). И, наверное, так быть всё-таки не должно. На самом деле мне ведь никто не говорил, что я должен выполнять всю эту работу. Просто мы начали работать – и в процессе начали возникать моменты, требующие внимания. От страховок игроков до каких-то бытовых вещей. В этом смысле реформирование работы необходимо. Нужен ещё один-два человека.
– А у тебя как у генменеджера есть опция прийти к президенту РФБ и попросить то, что тебе нужно? И получить, что ещё важнее.
– Да, безусловно. Объясню, почему не сделал это сразу. Прежде всего в любой работе, какой бы я ни занимался в жизни, я привык начинать с самого начала, вникать в суть процессов. На том же телевидении просто не было работы, которую я бы не делал. Написание текстов, озвучка, монтаж, операторская работа. В Одессе даже кассеты на эфир отвозил сам. Чтобы хорошо управлять процессом, нужно в нём хорошо разбираться самому. Во-вторых, было сложно искать уже в процессе человека на такую ответственную работу, внедрять его. На это просто не было. Но сборной нужен администратор – это факт.
– А прежний административный штат решили сразу «вычистить»?
– Не совсем так. Это происходило постепенно. Кого-то уволили, кто-то ушёл сам. Кому-то со мной не нравилось работать.
Олег Ушаков и Аскер Барчо
«ПОНИМАЛ, ЧТО ИДУ НА „РАССТРЕЛЬНУЮ“ ДОЛЖНОСТЬ, НО МЕНЯ ЭТО ТОЛЬКО ЗАВОДИЛО»
– То есть не было принципа «разрушим до основанья, а затем...»?
– Ну, я ведь пришёл в РФБ не с первого дня работы нового руководства, спустя довольно большое время. Но то, что я видел и то, что вижу сейчас – кто хотел работать, а не «делать лицо» и вставать в позы – все продолжают работать. И есть среди них прекрасные люди. Но были и другие, которые, например, могли себе позволить без стука врываться в кабинет руководства – ни здрасьте, ни до свидания. Я сам был такому свидетелем. Как может нормально функционировать организация в таких условиях?
– При отсутствии субординации?
– Да дело даже не столько в субординации. Вот тебе было бы приятно работать с людьми, которые с тобой даже здороваться не желают? А в ответ на твои абсолютно элементарные вопросы могут скорчить лицо и начать строить из себя неизвестно кого. А если ты при этом ещё и их непосредственный начальник?
– Таких людей не осталось в РФБ?
– Мне трудно судить, но те, с кем я сталкиваюсь, – мне с ними комфортно работать.
– Вспоминая историю с Таракановым: ты понимал, что идёшь на «расстрельную» должность?
– Да, конечно.
– Что на тебя в случае чего начнут вешать собак?
– Да-да, понимал. Скажу больше: я не только понимал, но мне это и нравилось. Интересно. Этот прессинг может быть источником дополнительной мотивации.
– Что за мотивация такая – оказаться при случае без вины виноватым?
– Нет, этот момент, конечно, радовать не может. Но… Как бы это сказать? Меня такое заводит. Когда кто-то заранее против тебя.
– А ты сразу почувствовал, что появилось много таких, кто против?
– Да-а-а, моментально. Сразу стали доходить, скажем так, мнения (улыбается).
– Не буду спрашивать про личности, догадываюсь, что не ответишь. Но в целом – откуда пошла волна? С новой работы, с прежней, откуда? Я понимаю, что иначе и быть не могло, а то ишь – появился 28-летний выскочка – и сразу генменеджер.
– Ну ты по большому счёту сам ответил на свой вопрос. Отовсюду. Были как поздравления, так и сарказм. Но в такой ситуации важна поддержка. И не только поддержка семьи, близких людей, но и со стороны руководства. Это действительно важно. И у меня такая поддержка была. С самого первого дня. Но было даже смешно, когда доходила какая- то клевета. Правда смешно – как люди до такого додумываются?
– И что же было самым смешным?
– Самым забавным, пожалуй, был момент, когда в федерацию пожаловались на то, что якобы я угрожал игроку, отказавшемуся приехать в сборную – отказавшемуся, кстати, по объективным причинам. Угрожал, представь, тем, что лишу его гражданства.
– Гражданин Украины Олег Ушаков лишает гражданства России баскетболиста?
– Да, это было сильно (смеётся).
– Речь-то про кого шла? Неужто про Сашу Кауна?
– Нет. Но были такие вот происки. Где-то имели место проделки агентов, где-то – обычная человеческая зависть. И тут важно то самое доверие. Мне доверяли. Если бы в условиях такого объёма работы и такого нервного напряжения я бы не чувствовал доверия изнутри и со стороны руководства, то так работать было бы, наверное, невозможно. Но я, к счастью, мог спокойно делать своё дело.
«ПРИМКНУЛ К ЗАГОВОРЩИКАМ В „ДЕЛЕ ЧЁРНОГО“, ПОТОМУ ЧТО БЫЛО СТЫДНО ЭТОГО НЕ СДЕЛАТЬ»
– А бывало, что на почве клеветы ссорился с кем-нибудь?
– Да постоянно приходится ссориться.
– Например?
– Без примеров. Во-первых, я никогда не хотел выносить такие моменты, что называется, на суд общественности. А во-вторых, сама работа предполагает какую-то… Толерантность, что ли. Но были и моменты, когда люди на голову садились – какая уж тут толерантность. Но в целом важно быть в хороших отношениях со всеми и быть аккуратным. Случись что – это ведь может повредить не только мне, но и сборной.
– А что делать, если на голову садится, допустим, игрок? Или его агент? Или его жена?
– Слава богу, у нас таких случаев не было. Не доходило до такого. Вне команды были и ссоры, и неприятные разговоры, но не внутри её.
– Я тебя знаю как человека щепетильного, принципиального и с обострённым чувством справедливости. Как тебе удаётся сочетать эти качества с той самой толерантностью и необходимостью обходить острые углы?
– Прежде всего я стараюсь вообще не лезть в политику. Чтобы политические моменты меня в принципе не касались. Но если это всё же происходило, я руководствовался прежде всего интересами команды, а не своими. Хотя были непростые моменты. Просто к тому самому обострённому чувству справедливости добавилась ещё и ответственность за команду. И она была на первом месте.
– К вопросу о борьбе за справедливость. Помнишь наше совместное письмо представителей СМИ к власть предержащим по поводу скандала с «делом Чёрного»? Из штата баскетбольного канала «НТВ-Плюс» его ведь подписали только ты и Андрей Беляев, да?
– Нет, ещё Дмитрий Гараненко.
– Что ж, прошу у Димы прощения. Но всё-таки – вы втроём примкнули к «заговорщикам», хотя ваш канал в целом остался в стороне. Почему – потому что было стыдно этого не сделать?
– Всё верно.
– А если такая ситуация возникнет на новой работе?
– Нет, это несравнимые вещи. Во-первых, нам и в той ситуации никто не запрещал подписывать это письмо. Руководство не сочло необходимым это делать, но нам ничего не запрещали. Что же касается работы с нынешним руководством РФБ, то я уже говорил: я именно потому и пошёл работать с этим руководством, потому что верю, что с ним не должно таких моментов возникать. Пошёл бы к прежнему – наверняка бы встал перед выбором: или соглашайся со всем, что происходит, или уходи. Да и не факт, что вообще пошёл бы. Сейчас, честно признаюсь, за полгода ни разу не было такого, что мы не смогли бы решить в процессе нормального рабочего диалога.
Продолжение следует...