Продолжение. Начало «Совершить чудо (часть первая)»
Впервые они встретились на крыше здания Сан-Таймс в Чикаго: они смотрели на горизонт, весь мир был под их ногами. Это была зима 1980-го. Уильямс учился на втором курсе и играл на позиции мощного форварда в институте Де Ла Сэлли. Иванкович, чей рост тогда еще не перевалил за отметку в 210 сантиметров, заканчивал учебу в Гленбрук Саут – университете, который славился самой сильной баскетбольной командой в штате. Они оба и ещё восемь человек были выбраны для участия в турне сборной всех звезд «Сан-Таймс». Тем вечером им предстояло сделать совместное фото.
Иванкович стоял в стороне от Уильямса и остальных, потому что Дэн был единственным «белым» игроком, да ещё и приехавшим фактически из деревни. Большинство городских парней презирали людей вроде Иванковича. Когда они впервые пожали руки, Майкл подумал про себя: «Этот белый пацан чокнутый». Что-то было в тех глазах: голубых, больших, диких. Но Уильямс никогда никого не судил. И пока они стояли на крыше и разговаривали, Уильямс и Иванкович прониклись уважением друг к другу.
Иванкович стоял в стороне от Уильямса и остальных, потому что Дэн был единственным «белым» игроком, да ещё и приехавшим фактически из деревни. Большинство городских парней презирали людей вроде Иванковича. Когда они впервые пожали руки, Майкл подумал про себя: «Этот белый пацан чокнутый». Что-то было в тех глазах: голубых, больших, диких. Но Уильямс никогда никого не судил. И пока они стояли на крыше и разговаривали, Уильямс и Иванкович прониклись уважением друг к другу.
Они были словно из разных измерений. Дэн вырос в семье военного доктора – Майкл рос без отца и был единственным мужчиной в доме, в котором жили его мама, бабушка и пять сестер. Несмотря на огромную пропасть между ними, уже следующей весной они были «не разлей вода», выступали за сборную команду высших школ США. Их дружба распространилась за матчи и за минуты, проводимые в раздевалке до и после игры. Они жили вместе в одной комнате отеля во время турне по стране, проводили все свободное время друг с другом. Их общение стало спасением от всего того насилия, несправедливости и полного морального разложение, которые царили в Роузлэнде.
«Кому-то придется с этим что-то делать, чувак», — говорит Майкл своему другу. Иванкович просто кивает головой, так же, как это делают искренне в чем-то убежденные подростки. «Я имею в виду, на самом деле, почему все эти дети голодают?» И оба они поклялись однажды вернуться в Чикаго, став взрослыми и имея возможность что-то поменять".
Дэн говорит, что единственный способ снова встать на ноги – да, черт возьми, просто жить — это отказаться от тела, с которым Уильямс жил уже почти полвека. «Не получится из тебя больше баскетболиста», — говорит доктор.
Иванкович разорвал связки колена во время чемпионата в Бостоне, после чего так и не смог выйти на прежний уровень. Пути Майкла и Дэна разошлись. Будущий доктор полностью забросил баскетбол на первом курсе института и отправился в медицинский колледж. Уильямс отыграл четыре года в дивизионе 1: два в «Цинциннати», два в «Брэдли». На третьем курсе он помог «Храбрецам» завершить сезон в топ-20 NCAA, что стало их лучшим результатом за 31 год. «Он становился монстром на паркете, — говорит Джим Лэс, который играл с Майклом в одной команде на позиции разыгрывающего, а сейчас тренирует „Кэл-Дэйвис“. – На площадку он всегда выходил нахмурившись».
«Уорриорз» выбрали Уильямса в третьем раунде драфта, однако оказалось, что кроме как под кольцом он играть не умеет нигде. В октябре его отцепили от команды, и Майкл провел три года в CBA, периодически подписывая контракты то с «Хоукс», то с «Кингз». В начале 1990-х он перебрался в Европу, где его карьера сложилась куда удачнее: поиграл Уильямс и в Испании, и в Италии, и в Греции. В 2000 году играть стало тяжело, и Майкл решил повесить кроссовки на гвоздь.
Вернувшись в США, он сменил много мест работы, но прославился Майкл своей работой в качестве телохранителя. Друзья удивились, но ответом на все вопросы служила фраза: «Я должен что-то делать с тем телом, которое мне дано». Во вторник ему мог позвонить в Лос-Анджелес Пафф Дэдди, а уже в пятницу Уильямс расчищал дорогу известному продюсеру и певцу дорогу в один из клубов Атланты. Майкл был на яхтах Джей-Зи и Бейонсе, работал на мероприятиях уровня вручения кинонаград «Оскар». Каждый день, чтобы держать себя в форме, он делал сотню подтягиваний, бегал вверх и вниз по лестницам, занимался растяжкой.
К 2009 году, немного устав от постоянных переездов, вместе с другом детства – Регги Чепмэном – он занялся коммерческой недвижимостью. Уже в ноябре он провернул свою первую крупную сделку – надо было просто поставить несколько подписей в Чикаго, и Майкл получил бы 250 тысяч долларов. Получив деньги, он хотел поехать в Роузлэнд, может быть, создать свой баскетбольный лагерь. «Ты еще вернешься, Майк», — сказал ему Чепмэн. Уильямс забронировал билет на самолет в Чикаго. Он должен был вылететь 29 ноября в восемь утра.
Спустя пару недель после того, как он отправил письмо Иванковичу, Уильямс вкатился в офис доктора в Центр реабилитации Швэб. «Итак, ты собираешься снова поставить меня на ноги, верно?»
Дэн, одетый во все черное, как обычно, и с ожерельем, сделанным из человеческих костей (подарком за работу на Гаити), встретил его у входа. Прошло приблизительно 30 лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Иванкович прошел через тяжелейшую депрессию после травмы колена: вылечили его посредственная игра на гитаре и работа – Дэн стал одним из самых продуктивных ортопедических хирургов современности. В 2010 году он основал фонд, который помогал социально незащищенным гражданам.
«Уорриорз» выбрали Уильямса в третьем раунде драфта, однако оказалось, что кроме как под кольцом он играть не умеет нигде. В октябре его отцепили от команды, и Майкл провел три года в CBA, периодически подписывая контракты то с «Хоукс», то с «Кингз». В начале 1990-х он перебрался в Европу, где его карьера сложилась куда удачнее: поиграл Уильямс и в Испании, и в Италии, и в Греции. В 2000 году играть стало тяжело, и Майкл решил повесить кроссовки на гвоздь.
Дэн всегда добивался своей цели – чтобы перевести Сая из Гаити в Чикаго, он убедил генерала армии США в том, что необходим специально оборудованный самолет.
Теперь в Швэб доктор расправляет и щупает ноги своего нового пациента. Уильямс говорит, что чувствует некоторые тычки. Иванкович просит его поднять ноги. Они, пусть и совсем чуть-чуть, но двигаются. «О, друг, — говорит Дэн. – Ты почти наверняка будешь ходить снова».
Через неделю процесс реабилитации начался. Чего только с Уильямсом не делали – гнули, поднимали, опускали, вращали во все стороны. Его тело ослабло, Майклу было тяжело даже просто подняться с кровати. От боли он кричит так, что пугает врачей, находящихся в соседних кабинетах. «Не обращайте внимания на его вопли, — говорит Иванкович. – Он бывший профессиональный атлет, потерпит».
Бесчувственный, брутальный доктор со своим бывшим партнером по команде. Когда однажды Уильямс сказал, что больше не может, Иванкович принес розовые штаны и мегафон.
– Надевай их и вали отсюда или продолжай работать.
– Я всегда знал, что ты чокнутый.
– Я б в молодости за такие слова тебе бы по морде надавал.
– Ха. Ты через лист бумаги перепрыгнуть не мог.
– Ну вот теперь ты завелся и можешь работать дальше.
Битва, которая происходит в голове, причиняла больше боли, нежели попытка разогнуть спину, в которой до сих пор оставались две пули. Он все еще переживает из-за того, что потерял. Без катетера Майкл не мог сходить в туалет. Насколько это было отвратительно каждый день вынимать дерьмо из своих кишок. Он чувствует себя бременем для остальных – его мать, которая преподаёт теорию религий в воскресной школе, перешла на работу в полставки, чтобы вечером занести сыну еды. Иванкович проводит часы рядом с Майклом, хотя сам пациент считает, что Дэну стоит проводить больше времени с остальными. Уильямса мучает один простой вопрос: «Почему?» Почему Майкл мучается от боли, а «стрелок» безнаказанно ходит по улице и радуется жизни? Некоторые друзья говорят ему, что Бог так испытывает его. «Да пошел он!» — говорит Уильямс. — Если бы он хотел испытать меня, достаточно было получить пару пуль в плечо. Но почему ноги?"
Иванкович, неуверенный, как еще может помочь, пытается разделить горе своего товарища. Он верит в то, что когда порвал связки колена, потерял больше, чем карьеру спортсмена. «Я всегда чувствовал, что часть меня умерла». Его травма, конечно, ничто по сравнению с параличом. С другой стороны, кто знает, может быть, карьера Дэна в НБА могла сложиться лучше, чем у его друга. «Баскетболист, атлет – все это исчезло. Этот человек ушел, и его никогда не вернуть. Чтобы снова начать ходить, нужно забыть о теле этого человека. Но его дух сломить нельзя никакими пулями».
После того разговора что-то поменялось в Уильямсе. Вместо часа работы в реабилитационном центре он перешел на четыре. Он приезжал сюда шесть дней в неделю вместо привычных пяти. Терапевты говорили ему сделать пять подходов на растяжку – он выполнял семь. В августе он уже мог поворачивать корпус и садиться самостоятельно. Впервые за столько месяцев, после падения в «Клубе 426», Майкл стал чувствовать некое подобие контроля своего тела. Примерно через неделю после этого Иванкович сказал Уильямсу, что хочет посмотреть, удастся ли его пациенту встать на ноги. Они отправились в спортивный зал. Медсестры закрепили его ноги в вертикальном положении. Майклу дали прибор, на который он должен опираться обеими руками при ходьбе. Он оперся на свои слабые руки и оттолкнулся от кресла. Его ноги качались из стороны в сторону и напоминали желе. Он закрыл глаза и поднял голову настолько высоко, насколько мог, чтобы выпрямиться. Его спина напряглась. Он расслабил руки и снова почувствовал в ногах вес своего тела.
Настало время в буквальном смысле слова пойти еще дальше. Иванкович сказал Уильямсу прийти в зал на следующий день. Он приехал. Стоять было тяжело, особенно такому огромному и вихляющему Майклу. Чувствующему свободу движения Майклу. Он сжал губы и напрягся. Слегка приподнял свою левую ногу, протащил ее по покрытому линолеумом полу и опустил стопу. Путь в несколько дюймов был пройден. Затем он поднял правую ногу, на этот раз чуть выше, поставил в 15 сантиметрах от предыдущего положения. И так несколько раз.
Его ноги дрожали. Он покрылся потом. Иванкович катил инвалидное кресло Уильямса позади. Майкл сел.
Через день или два Уильямс снова сделал несколько шагов. Его семнадцатилетняя дочь Амара специально приехала посмотреть на отца: они не виделись с тех пор, как в ее отца стреляли. До травмы они общались примерно пару раз в месяц – Майкл находится в разводе с ее матерью, которая живет в Сент-Луисе. Амара – выдающийся игрок в баскетбол, и все до единого прочат ей звездное будущее. Так же, как и отец, она доминирует под обоими кольцами.
Летом 2011-го, через несколько месяцев после последней операции по удалению пуль из его позвоночника, он будет делать по 50 шагов за раз. Каждую неделю он будет становиться сильнее и почувствует себя уверенно. Иванкович не будет верить своим глазам. «Я знаю, что до сих пор ничего не могу тебе пообещать».
Они едут на лифте на крышу Швэба, где располагается сад. На небе ни облачка, дует легкий ветерок. Они разговаривают о реабилитации и о том, в какой колледж пойти по окончании школы. Майкл советует ей выбрать то место, где ей будет комфортно. Впрочем, с таким талантом она везде будет чувствовать себя хорошо.
Он подъезжает на коляске к столу, берется за него руками и встает с кресла. Ничто не страхует его ноги, никакой дополнительной опоры. Колени в любой момент могут сломаться под его весом. «Я собираюсь сделать это, Амара», — говорит Майкл, отрывает стопу и делает шаг. Потом еще один.
Через пару недель, когда лето сменит осень, Уильямс переедет в центр реабилитации «Глен Крист» – там же восстанавливался Сай. Майкл будет тренироваться с Майком Митаротондо, бывшим игроков в футбол, и Арнелом Кардело, бойцом ММА. Каждый день он будет мучиться от боли, а из его футболки можно будет выжимать пот. Он будет плакать, кричать… и ходить.
Летом 2011-го, через несколько месяцев после последней операции по удалению пуль из его позвоночника, он будет делать по 50 шагов за раз. Каждую неделю он будет становиться сильнее и почувствует себя уверенно. Иванкович не будет верить своим глазам. «Я знаю, что до сих пор ничего не могу тебе пообещать».