Ныне защищающий цвета «Индианы» Даррен Коллисон родился и вырос в маленьком калифорнийском городке Ранчо Кугамонга, расположенном примерно в 60 км от Лос-Анджелеса. Казалось бы, чего можно добиться в скромном пригороде? Ан нет, Даррен решительно взялся за дело и помог поднять свою школу Этиванду на более высокий уровень. Закончив её, Коллисон попал в лос-анджелесский колледж, а оттуда прямиком отправился на драфт НБА. Там перспективного защитника выбрал «Нью-Орлеан», уже через год обменяв его в «Индиану». Совсем скоро Даррену исполнится 24, а в душе он всё ещё ребенок. Может, из-за тяжёлого детства?
– Даррен, расскажите, где вы играли в детстве?
– Впервые я начал играть в одном из бедных районов Лос-Анджелеса. Мама возила меня через весь город, чтобы я мог «потолкаться» с другими ребятами. Так я и делал свои первые баскетбольные шаги. Не могу назвать конкретное место, где мы играли, но всё это происходило в небольших районах Лос-Анджелеса – от Хауторна до Лезингера и Инглвуда. Там проходили крошечные детские турниры, где я, пожалуй, и засветился впервые. Нормальных соревнований на Ранчо, к сожалению, не было. Я помню свои встречи с тренером. Он брал нас в Лос-Анджелес, где мы каждые выходные участвовали в различных турнирах. Я имею в виду, что мы играли каждые выходные, с пятницы по воскресенье, по три игры в день. Там мы и демонстрировали свои навыки во встречах с детишками из других районов.
– Я так понял, что Ранчо – это совершенно другой мир по сравнению с Лос-Анджелесом.
– Да, абсолютно точно, именно другой мир. Вы играете с детьми, у которых практически ничего нет. Всё, что у них есть, это баскетбол. Они делали всё от себя зависящее, чтобы проводить как можно больше времени на площадке. У многих из них были плохие отметки в школе, некоторые просто играли, чтобы держаться подальше от неприятностей. Но лично мне эти соревнования помогали совершенствоваться и развиваться.
– Много времени заняло приспособление к этим условиям?
– Да я бы не сказал, чтобы мне было так уж некомфортно. Я прекрасно понимал, сколько времени тратит на эти поездки мама, и знал, что очень важно продолжать играть. Так что о комфорте я особенно и не задумывался. Возможно, потому, что мне просто нравилось там играть. Хотя чтобы приспособиться к уровню местных игроков, понадобилось довольно много времени. Ребята из бедных районов играли значительно сильнее, чем остальные. Но я прекрасно понимал: чтобы самому прогрессировать, конкурировать нужно именно с ними.
Если честно, то вы безо всяких аспектов запросто можете распознать любого игрока из Города Ангелов. Хотя бы по тому, что на нём, как правило, чертовски много различных украшений. Я не хочу сказать, что у представителей других городов нет всяческих наколок и прочих симпатичных штучек, но они гораздо менее серьёзны. Что касается меня, то баскетболиста Коллисона довольно трудно назвать лос-анджелесским. Я скорее смесь двух городов. Так – верней.
– Были ли на первых порах трудности с физикой или чем-нибудь ещё?
– Проблемы с физической готовностью действительно присутствовали. Играть поначалу было очень трудно. Хотя дело даже не в этом. Существует гигантская разница между детьми, для которых созданы все условия и которым не нужно искать способов подзаработать, и детьми, фактически ничего не имеющими и вынужденными, несмотря на юный возраст, работать. Когда оба этих «класса» выходят на площадку, разница между ними видна моментально. Я думаю, что у большинства ребят из бедных районов существовало множество проблем внутри семьи, и баскетбол был единственной возможностью на время забыть обо всём этом. У них была дополнительная мотивация играть жёстче, прыгать выше головы, и это в действительности приносило им пользу.
– Был ли какой-то конкретный момент, когда вы поняли, что должны улучшать свой уровень, чтобы не уступать другим?
– Да, безусловно. Тогда, много лет назад, проводились турниры, в которых мы играли против команд из бедных районов. На трибуны приходила целая толпа зрителей, а мы, 9-10-летние мальчишки, только пытались делать свои первые шаги. Именно тогда я реально понял, что такое баскетбол. Соревнование было совершенно иным как в плане зрелищности, так и в плане атмосферы на трибунах. Вот так это происходит в Лос-Анджелесе. Жители с удовольствием смотрят баскетбол и независимо от возраста игроков уважают их. Тем не менее я знал, что мне нужно во много раз улучшать свою игру, чтобы стать по-настоящему конкурентоспособным.
– Были ли какие-либо препятствия, связанные с вашими габаритами?
– К сожалению, препятствием было то, что Ранчо не был баскетбольным городом, игру совершенно не признавали. Это сейчас там появляется всё больше и больше тех, кто заражён «оранжевым безумием». Тогда же подобного не было и в помине. Это, пожалуй, являлось самой большой проблемой в начале моей баскетбольной карьеры. Отнюдь не габариты (улыбается).
– А вообще насколько сильна была спортивная программа в Этиванде?
– Я бы сказал, она была довольно приличной. Нам давали неплохие знания, да и специалисты были квалифицированные. Из этой школы ведь вышло много довольно хороших спортсменов. К примеру, именно там учился будущий баскетболист Роммель Бек. Два года назад, в Мексике, он даже играл против Олимпийской сборной США и набрал 20 очков. Некоторые болельщики «Лейкерс», возможно, помнят, как издевательски он разобрался с Брайантом в одном из эпизодов той игры. Ещё у нас был парень по имени Аарон Гипсон. Он стал отличным футболистом в Орегоне. Также был некто Яков Джонсон. Сейчас, правда, он закончил со спортом, где-то работает. Но в баскетбол играл потрясающе. Этот список можно продолжать и продолжать. У нас действительно было очень много ребят, которые вполне могли бы стать успешными спортсменами. Наверное, они просто не верили, что смогут чего-то достичь на этом поприще. А зря.
– Что вы можете сказать о влиянии Дэйва Кликнера на вас?
– Он действительно оказал на меня очень сильное влияние. Я и по сей день пользуюсь теми знаниями, которые он дал мне ещё в школе. Его уроки порой просто вселялись в меня, а это многое значит. Я, безусловно, уважаю его не только как тренера, но и как человека.
– А что именно он вселил в вас?
– Просто умение быть хорошим человеком. Он говорил мне, что баскетбол никогда не должен главенствовать над семьёй. Семья – это семья, а спорт – это спорт. Это звучит так банально, но это правда. Также он учил меня трудовой этике. Всегда акцентировал внимание на оборонительных принципах. Казалось бы, мелочи, но они очень помогали мне расти как игроку и как личности.
Даррен Коллисон
– Школа Кликнера была в основном ориентирована на защиту. Она прежде всего уделяла внимание жёсткой игре. Это делалось, чтобы заинтересовать колледжи?
– Хороший вопрос. Я согласен, что вещи, которые мы делали в Этиванде, были несколько иными, чем то, что мы делали в лос-анджелесском колледже. Хотя принципы, вероятно, были те же. Есть вещи, которым я научился уже в университете, но, безусловно, Кликнер хорошо поработал надо мной. Можно даже сказать, вытащил меня на приличный уровень и позволил заниматься баскетболом дальше. Когда ты играешь в лос-анджелесском университете, ты понимаешь, что практически наверняка играешь с будущими звёздами. Мне посчастливилось играть с такими людьми, как Рассел Уэстбрук, Джру Холидей, Джордан Фармар, Аарон Аффлало. Не в обиду ребятам, с которыми я играл в школе, это был совершенно иной уровень – просто космос.
– Вы привели Этиванду к финалу юниорского чемпионата, однако проиграли там школе «Лонг Бич», в составе которой, кстати, играл Фармар. Что значило для вас то достижение?
– Оно значило для меня очень многое. Наше участие в финале показало, что баскетбол существует не только в Лос-Анджелесе, но и в маленьких городах, таких как наш. Что и у нас, в Ранчо, есть ребята, которые могут играть не хуже, чем в огромных мегаполисах. Наши победы над ними значили многое не только для баскетболистов и тренеров, но и для всего города.
– Вы осознавали важность того времени в плане своего собственного будущего?
– Я думаю, что сама игра, как и желание победить, значили для нас гораздо больше. Конечно, все эти вопросы сидят в твоём подсознании, ты поневоле задумываешься о них. Но акцент на этом я не делал никогда. В первую очередь мы думали о том, что должны победить этих «ненавистных» парней из Лос-Анджелеса.
– После конкуренции с Фармаром в школьные годы вы ощущали соперничество с ним и во время совместных выступлений за лос-анджелесский университет?
– Нет конечно. В то время, когда мы играли против него, соперничество делало меня только сильнее. Точно так же было, когда мы вместе играли в университете. Только там уже нельзя было сказать, что это какое-то большое соперничество. Скорее просто соревнование, потому что бороться было за что – за путёвку в элиту. Сделал ли он меня сильнее? Безусловно. Кстати, в то время он, возможно, был даже лучшим игроком на курсе.
Играть поначалу было очень трудно. Хотя дело даже не в этом. Существует гигантская разница между детьми, для которых созданы все условия и которым не нужно искать способов подзаработать, и детьми, фактически ничего не имеющими и вынужденными, несмотря на юный возраст, работать. Когда оба этих «класса» выходят на площадку, разница между ними видна моментально. Я думаю, что у большинства ребят из бедных районов существовало множество проблем внутри семьи, и баскетбол был единственной возможностью на время забыть обо всём этом. У них была дополнительная мотивация играть жёстче, прыгать выше головы, и это в действительности приносило им пользу.
– А как развивалась ваша игра с Бено Хоуландом?
– Безусловно, коуч Хоуланд очень помог мне. Именно он заставил меня понять важность работы над собственными физическими данными и скоростью. Вот, скажем, второе. Я ведь знал, что у меня отменная скорость, но он всё равно заставлял меня всё больше и больше работать над ней. Он соглашался, что я очень быстрый, но говорил, что если я хочу играть в НБА, то должен работать ещё больше. Именно он научил меня пользоваться моим преимуществом в скорости над оппонентами. Я ему искренне благодарен.
– То, что вы говорите, довольно парадоксально, поскольку Хоуланд, как известно, выступает за позиционный, «вдумчивый» баскетбол. Было ли когда-нибудь время, чтобы вы думали: «Да вообще-то мне хотелось бы двигаться немного быстрее, тренер»?
– Ну уж нет, не приписывайте мне лишнего (смеётся). Такого точно не было.
– Вы чувствуете, что школьная база в «Этиванде» помогла вам подготовиться к колледжу?
– Эта подготовка помогала мне в каждой игре. В университете я даже немного рассказывал о своих школьных тренировках. Можно сказать, делился сокровенным. Учась в школе, я понимал, как трудно будет пробиться в этот университет. Невероятно трудно. И когда я поступил – был, наверное, самым счастливым человеком на свете.
– Что характеризует Лос-Анджелес в вашей игре? Какой её аспект наиболее ярко отражает, что вы выросли именно здесь?
– Если честно, то вы безо всяких аспектов запросто можете распознать любого лос-анджелесского игрока. Хотя бы по тому, что на нём, как правило, чертовски много различных украшений. Я не хочу сказать, что у представителей других городов нет всяческих наколок и прочих симпатичных штучек, но они гораздо менее серьёзны. Что касается меня, то баскетболиста Коллисона довольно трудно назвать лос-анджелесским. Я скорее смесь двух городов. Так – верней.
– Игрок вашего роста и сложения должен быть особенно одарённым, чтобы добиться успеха?
– О да, я тот ещё талантище (смеётся). Если серьёзно, то если вы со мной одного роста, то просто должны лучше использовать свою скорость и быть чуточку хитрее оппонента. Вот и весь секрет. Вы же не можете постоянно ни о чем не думая мчаться в проход, чтобы забить из-под кольца, правильно? Вы должны знать, как обмануть опекающего вас игрока, как создать пространство между собой и «большим»… Уловок здесь очень много.
– Вы можете обобщить, что же все-таки значит для вас, как для баскетболиста, то, что вы выросли именно в Лос-Анджелесе?
– Это дало мне много навыков и умений как на площадке, так и вне её. Играть там… Это ведь был не просто баскетбол. Ты понимаешь, что те ребята из бедных районов, которые играют против тебя, – для них это, возможно, самое прекрасное и светлое, что было в их жизни. И то, как они бились, однозначно заставляло нас задумываться и делало сильнее. Вот такие пироги…