Центровой московского ЦСКА Александр Каун в интервью корреспонденту «Чемпионат.ру» рассказал о своём баскетбольном детстве, занятиях в художественной школе и необычном прозвище.
Я в детстве был очень длинным и худым. Весил где-то восемьдесят килограмм при росте два ноль пять. Поэтому была такая хорошая ассоциация с червяком.
— В детстве вас называли червяком, как Денниса Родмана. Это вас с ним так сравнивали?
— Думаю, нет. Просто я в детстве был очень длинным и худым. Весил где-то восемьдесят килограмм при росте два ноль пять. Поэтому была такая хорошая ассоциация с червяком.
— А еще вас практически никто не называет полным именем – Александр. Даже официально все зовут просто Сашей.
— Это еще с Америки повелось. Никто же не будет тебя звать Александром. Все говорили просто – Саша. А потом уже никому невозможно было объяснить, каким образом Александр превращается в Сашу… И я уже привык.
— Для многих высокорослых мальчиков в детстве возникает дилемма: волейбол или баскетбол. У вас так было?
— Да я в России не увлекался до такой степени спортом. Ну, играл там где-то в баскетбол в спортивной школе. Это уже как в Штаты приехал, там подошли, спросили, хотел бы я играть. Я согласился и с баскетболом остался. То есть волейбол даже и не пробовал, кроме уроков физкультуры, конечно.
— А что значит, что в России вы баскетболом «как-то так» занимались?
— Просто если ты растёшь в Томске, там перспективы баскетбольной нет, ни команд больших, ничего. Ходил на тренировки в спортивную школу, но так: на одной был – три пропустил. То есть чем-то занимался, знаете, когда в детстве тебя родители куда-то отдают. Я вот, например, даже в художественную школу ходил. Три года отучился, а четвёртый уже всё.
К нам в команду на просмотр одного из игроков приезжал скаут из Нью Мексико Джо Дули, который сказал моему тренеру, что я никогда не смогу играть в высшем дивизионе NCAA, что бы ни случилось. И потом он оказался одним из тренеров, приезжавших вербовать меня в Канзас.
Не вынес, ушёл. Так вот и баскетболом занимался. Это уже потом, когда в Штаты уехал, подумал, что, может быть, как-то это продолжить на более высоком уровне, в институт поступить на бесплатное обучение. Тогда как раз мое занятие баскетболом и стало переходить в нечто профессиональное.
— Навыки занятий в художественной школе пригодились? Рисовать хоть умеете?
— Умею. Несколько картин даже сохранилось, где-то в рамках стоят. Мне это даже нравилось до поры до времени. Просто ещё с моим ростом сидеть за мольбертом довольно-таки неудобно, а на пленеры ходить вообще было ужасно. Я очень сильно не любил рисовать красками, а карандашом, наоборот, нравилось. Любил из глины лепить скульптуры, а краски, особенно гуашь, – это всё: пиши – пропало… (смеётся).
— А кто первым разглядел в парне по прозвищу Червяк баскетбольный талант?
— У меня такая смешная история есть. К нам в команду на просмотр одного из игроков приезжал скаут из Нью-Мексико Джо Дули, который сказал моему тренеру, что я никогда не смогу играть в высшем дивизионе NCAA, что бы ни случилось. И потом он оказался одним из тренеров, приезжавших вербовать меня в Канзас. Мы теперь над этой историей всё время смеёмся с ним. А вначале меня с моим ростом все толкали, пихали. Там игра другая, более силовая. Не было такого, чтобы кто-то вдруг сказал обо мне: «Да, этот парень заиграет». Первый год оказался очень тяжёлым, ко всему надо было привыкать, и вес набирать, и к игре приспособиться. А после первого года и в летней лиге начал играть уже. В 11-м классе в старте начал выходить, и университеты мною заинтересовались. После 11-го класса мне Джорджтаун предложил пойти к ним учиться. Хороший, очень престижный университет, а для меня учёба была всё-таки на первом месте. Я был очень близок к тому, чтобы согласиться, но потом почему-то решил подождать до лета. А после окончания сезона стал опять в летней лиге играть, более престижной. У нас команда от Флориды всей была, и мы ездили на турниры по другим штатам. Я как-то очень хорошо начал выступать, как говорится, зазвенел и в рейтинге лучших пятидесяти стал появляться. Тут же начали все стучаться в двери: Канзас, и Мичиган Стейт, и Флорида.
— Почувствовали себя звездой?
— Ну, что-то вроде того. Да нет. На самом деле, я бы не сказал, что я ходил и грудью всех бодал. Я не такой человек. Это не в моём характере: ходить и говорить, что я лучше всех.
— Вы говорите, что в первый год в Штатах нужно было набрать вес. Как это делается?
— В первую очередь, помог переход на другую пищу. Американская еда вообще пожирнее, покалорийнее. И я ещё протеин попивал. Ну и, наконец, начал в качалку ходить. До этого не знал даже, что это такое. Сейчас, конечно, все мышцы уже свои. В Россию приехал уже более полугода назад, а как был 113 килограмм, так столько пока и остался.
— В Америке абсолютно все баскетболисты атлетично сложены. В Европе же довольно много баскетболистов хрупкого сложения. Это как-то связано со спецификой баскетбола?
Американская еда, вообще, пожирнее, покалорийнее. И я ещё протеин попивал. Ну и, наконец-то, начал в качалку ходить. До этого не знал даже, что это такое. Сейчас, конечно, все мышцы уже свои.
— Я не знаю, как в профессиональной лиге, в НБА поиграть ещё не успел, но то, как нас в университете гоняли в качалке… Просто совершенно нереальные есть истории. А здесь совершенно не так, несравнимо даже. Там, конечно, физическая подготовка гораздо сильнее. Вот даже придумывать приходилось что-нибудь, чтобы это выдержать. Те же протеины пить.
— Но ведь это важно, особенно для больших, иметь большой объём и силу, чтобы бороться под щитом. Неужели европейским баскетболистам недостаток физики не мешает?
— Думаю, что нет. Многие ведь играют нормально. Взять того же Кириленко. Не сказать, чтоб он уж очень был накаченным, по сравнению с Ховардом. Но Андрею же хватает мастерства, справляется. Всё зависит от стиля игры. Тот же Кириленко быстр, пытается ото всех убежать, меньше вступать в какие-то жёсткие стыки.
— В одной статье о вас говорили как о баскетболисте, скроенном по американской мерке.
— Это, опять же, если рассуждать, что американский баскетбол более атлетичный, то есть меньше мастерства – больше атлетизма: кто дальше пробежит, кто выше прыгнет. А в Европе больше уделяют внимания расположению в нападении и вообще всяческим тактическим нюансам.
Продолжение следует.