Часть 1. «После трасс IndyCar понимаю: асфальт в Твери был сказочным»
— Михаил, понятно, что про контракт на 2015-й вы ничего говорить не будете. И всё же — есть какой-то дедлайн по решению, оставаться ли в IndyCar или смотреть на что-то другое? Это и нашего пользователя defeat-ist волнует!
— Когда первая гонка будет, это и есть дедлайн. Смотрим все варианты.
— Сейчас начинают испытывать новые аэродинамические пакеты «Хонды» и «Шевроле». Следите за отзывами, изучаете фотографии?
— Это очень интересный момент. Команды смогут начать тесты обвесов «Хонды» и «Шевроле» — антикрылья, капот, боковины и диффузор — только после Нового года. Пока «Андретти» тестирует всё для «Хонды», а «Пенске» — для «Шевроле». Все же остальные смогут начать испытания, если ничего не путаю, с февраля. При этом с 2015-го будут введены ограничения на тесты, так что особо не потестируешься. Это сделано для ограничения бюджетов.
Говорят, с новой аэродинамикой машины поехали существенно быстрее. Это может поменять расклад сил, безусловно. Но, честно говоря, я пока не могу отнести себя к сторонникам такой новации: в 2014-м по сути любая гонка IndyCar была шедевром, шоу. Постоянные обгоны, борьба, всё очень интересно. С нововведениями теоретически всё это может пропасть — если кто-то получит большое преимущество. Но будем надеяться, что всё останется нормально.
Михаил Алёшин
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
— В IndyCar ведь тоже турбированные моторы. Новый звук вызвал у вас какой-то дискомфорт?
— Как ни странно, там нормальный звук! Напоминает тот, что был во время турбоэры Формулы-1 в 80-х годах.
— Кстати, в Ф-1 наряду с «Мерседесом» героем года стал Даниэль Риккардо, которого вы в своё время опередили в Мировой серии «Рено». Думали тогда, что австралиец окажется столь успешен?
— Риккардо никогда не был слабым пилотом! Думаю, что он по праву занимает своё место. Но то, что он так сильно «сделал» Феттеля в этом году, стало сюрпризом для всех. Я ожидал, что Даниэль сразу будет на высоком уровне, но победа с таким преимуществом… Не знаю, что произошло с Феттелем. Может, машина не подошла или ещё что-то случилось. В любом случае Риккардо очень хорошо себя проявил.
— Вы как гонщик можете подтвердить, что если машина не «твоя», то с этим уже ничего не поделать?
— Вообще, в случае с Феттелем это странно. Я ведь его хорошо знаю, выступал с ним в одной команде. Я бы не сказал, что он был каким-то капризным и требовал, чтобы всё было ровно так, как он говорит, а иначе он не мог ехать. Он профессионал самого высокого уровня. Например, когда Себастьян обламывал об кого-то переднее антикрыло на
Я бы не сказал, что Феттель был каким-то капризным и требовал, чтобы всё было ровно так, как он говорит, а иначе он не мог ехать.
старте, то все равно ехал дальше и далеко не медленно! Как-то подстраивался и перестраивался. Поэтому у меня возникают вопросы, когда говорят, что он не может подстроиться под машину. На моей памяти такого не было. Есть ощущение, что это скорее психологическая вещь. Вообще психология в гонках значит очень много.
«В команду-аутсайдер Формулы-1 не пойду»
— Когда видите в Формуле-1 своих бывших коллег или соперников, появляется мысль, что на их месте могли быть сами?
— Нет. Особенно после выступлений в IndyCar в этом году. Честно говоря, если бы у меня был выбор между тремя последними командами Формулы-1 или тремя-четырьмя лучшими конюшнями IndyCar, то я бы без вопросов предпочёл Америку. Раньше бы, может, подумал, а сейчас — нет.
Увы, сейчас люди не всегда попадают в Формулу-1 только благодаря таланту. Хотя добрые 90% пилотов находятся там абсолютно заслуженно. И жалко видеть, когда на их места иногда приходят какие-то странные товарищи. Хотелось бы, чтобы в Формуле-1 были профессионалы, и не важно со спонсорами или без них.
— А в IndyCar насколько важны спонсоры пилотов?
— Если ты себя показал, пару-тройку годиков проехал хорошо, то никаких проблем вообще не будет. Поэтому там люди ездят достаточно долго и стабильно за одни и те же команды. Если люди успешны, то у них есть все возможности для продолжения карьеры. В этом главный плюс IndyCar и всей американской системы автогонок. Посмотрите, уже чуть ли не очередь выстроилась из пилотов, пытающихся попасть в IndyCar: Вальсекки, Вернь, другие. Они прекрасно понимают, что если проявят себя, то смогут закрепиться.
— Кстати, а что вы думаете о Давиде Вальсекки? Вопрос, понятно, с подковыркой, ведь он проведёт тесты в составе вашей команды «Шмидт» и, в теории, является конкурентом в борьбе за место.
— Я давно знал об этих тестах, это нормально. С Вальсекки я общался и знакомил его со «Шмидтом». Тут никакой ревности быть не может: в IndyCar нет такого, что в команде должно быть непременно две машины — да хоть пять. Поэтому места всем хватит.
Понятно, что всё равно ты конкурируешь с напарником. У нас с Симоном Пажено было что-то вроде противостояния, но только на трассе. А за её пределами мы делились всем. Думали вместе, что ещё попробовать. Тестируется же очень много всего: разные компоненты подвески, режимы двигателя, режимы наддува… А на всё про всё совсем немного времени на тренировке. В такой ситуации гораздо проще работать сообща с напарником, чтобы каждый тестировал разные вещи, а не одно и то же. Когда Симон понимал, что ушёл куда-то не туда, то просто брал мои настройки. Или наоборот. И мне кажется, что прогресс нашей команды по ходу сезона во многом был связан с тем, что мы общались.
Михаил Алёшин и редакция «Чемпионата»
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
— Такие хорошие отношения — это обычная ситуация или всё-таки нет?
— Конечно, такое работает не со всеми партнёрами по команде. С некоторыми напарниками общаться было иногда просто невозможно. Особенно, если ты ехал быстрее — отношения менялись очень быстро!
— Теперь Пажено перешёл в легендарную «Пенске». Как думаете, насколько хорош он там будет?
— Думаю, всё будет неплохо. В «Пенске» никого не берут просто так. Если тебя туда взяли, значит, ты реально крут! Симон, безусловно, это доказал по ходу своей карьеры.
«В командах IndyCar работают по четыре стратега»
— Вы перед нами в фирменной экипировке «Шмидта» и «СМП Рейсинг», на плече логотип «Динамо». А какие виды спорта смотрите кроме гонок?
— Боевые искусства — MMA, боевое самбо. Редко смотрю вживую, больше по телевизору: там лучше видно. В том числе и гонки!
— Кстати, на ваш взгляд, насколько прост IndyCar для понимания простым болельщикам? С его постоянными жёлтыми флагами, кучей пит-стопов...
— Конечно, в плане тактики это тяжелее. Многие люди спрашивали, почему в IndyCar, по сравнению с Ф-1, вообще ничего непонятно. Ответ простой: тут очень многие люди рискуют, едут по совсем другим стратегиям, рассчитывая на тот же жёлтый флаг, «коушен». Если в Формуле-1 за всю гонку может не произойти ни одного происшествия — ну, жёлтый флаг изредка где-то вывесят — то в IndyCar сейфти-кар сразу выезжает и
Перед гонками я не сажусь даже в прокатный картинг, потому что понимаю, что не смогу ехать спокойно.
смешивает все карты.
Например, у меня в Детройте с квалификацией не сложилось и я стартовал с какого-то невнятного места вроде 16-го. Было понятно, что там кто-то или что-то по-любому «умрёт»: физически трасса очень сложная как для пилота так для техники. В итоге за счёт риска и тактики я ближе к концу гонки ехал на втором или третьем местах, даже лидировал несколько кругов. Если бы не дали штраф, то приехал бы на второй позиции просто за счёт тактики и стратегии. В Формуле-1 такое куда менее вероятно. К тому же в Ф-1 гонки короче.
В IndyCar я долго привыкал к мысли: если у тебя что-то не получилось в начале гонки, не надо расстраиваться, надо просто дальше выполнять свою работу. Всё может поменяться очень серьёзно за оставшееся время. Собственно, именно поэтому в каждой команде сидят по четыре стратега. Кстати говоря, в стратегии и пит-стопах «Шмидт» был очень силён! Да, топ-команды технологичнее выполняли работу с машинами на базе команды, за счет больших ресурсов, но мы очень много выигрывали именно на стратегии.
— У самого пилота есть право голоса при выборе решения о пит-стопе?
— Конечно. Но со стороны всё-таки виднее. Тебе, например, кажется, что резина уже «умерла» и надо срочно заехать на пит-стоп. А на самом деле оказывается, что на фоне остальных ты едешь на полсекунды быстрее. Так что нужно активно общаться с командой. Столько разговоров во время гонок, сколько в этом году, у меня ещё не было ни в одной команде ни в одной серии! Постоянно общаешься просто. Докладываешь, объясняешь, что происходит с машиной. И рычажки внутри кокпита крутишь.
— А ведь на овальных гонках есть ещё специальный человек, который где-то высоко сидит и буквально рассказывает пилоту, что происходит вокруг...
— Да, споттер. Честно говоря, сначала мне этот человек казался абсолютно бессмысленным, чего уж тут скрывать. Понятно, такое быстро прошло. Первой овальной гонкой для меня была «Инди-500», но до неё, слава богу, было много тестовых дней — семь или восемь. За это время я смог приноровиться к работе со споттером. Это непросто: он постоянно что-то жужжит тебе в ухо, но со временем осознаёшь, что именно он тебе говорит, и быстро реагируешь.
Когда едешь с огромной скоростью, а вокруг семь-восемь человек, то не всегда всё видишь. Например, при обгоне по внешнему радиусу даже с зеркалами непонятно, обошёл ты уже соперника или нет. Или ты заезжаешь в поворот, а другой болид уже туда залез — никогда этого не увидишь! После старта гонки бывает, что в одном повороте четыре машины в ряд едут. Тут тебе нужно, чтобы кто-то контролировал весь процесс и рассказывал, что происходит вокруг. Он не говорит, что делать — это уж решаешь ты сам. Но картину тебе даёт.
Михаил Алёшин
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
«Вильнёв — абсолютно вменяемый товарищ»
— На «Инди-500» вашим временным напарником по команде был Жак Вильнёв. Какие ощущения от общения с ним?
— Интересный человек. Не совсем стандартный спортсмен, с ним есть о чём пообщаться: можно обсудить литературу, живопись, музыку разную. В основном спортсмены не такие разносторонние. Мне понравилось с ним общаться. Самое главное, мне нравится, когда люди говорят то, что думают — он из таких. И я сам такой. Если ты ему что-то прямо говоришь, то он не обижается. Когда Жак вначале тестов раскатывался, то мы с Симоном над ним подшучивали, ведь он совсем медленно ехал. Жак абсолютно спокойно реагировал, а потом сам над нами подшучивал, когда быстрее поехал. Абсолютно вменяемый товарищ.
— Не рассказывали Вильнёву, что ваше хобби музыка?
— Обсуждали эту тему, но он сказал, что ему это уже неинтересно. Он вроде записал какой-то альбом, но на этом всё завершил. Я сам нахожу время, пока в Москве. Стараемся поигрывать на репетициях. Может быть, после Нового года что-то большее получится. Но вообще, конечно, чтобы стать хорошим музыкантом, надо только этим заниматься.
— А в Америке времени не было на музыку?
— Не было возможностей. Только после больницы, пока я восстанавливался, принесли гитару, и с её помощью я разрабатывал руки. По ходу сезона только пару раз брал гитару
Я не знал, что там вообще никакого сцепления не будет. Затормозил вовремя, повернул, попал на бетонную вставку — и понял, что всё, не туда!
в руки на разных съёмках — вроде всем понравилось. Они же не знали, что я раньше достаточно серьёзно этим занимался. Все сильно удивились, а потом болельщики дарили мне маленькие гитарки на протяжении всего сезона.
— Вопрос от читателя Дмитрия из Екатеринбурга. Михаил, как вы относитесь к зимнему картингу? Гонялись ли когда-нибудь по снегу и не хотели бы сами организовать картинговый турнир на манер того, что проводит Фелипе Масса?
— Конечно, я выступал. В Перово был такой прудик, где СДЮСШ проводила соревнования — вроде бы они назывались Кубок Москвы, я точно не помню. Очень даже прикольное занятие. Сейчас поучаствовать? Ну, сначала надо определиться с будущим, это задача номер один. Но вообще я никогда не против чего-то такого, особенно если до гонок или тестов ещё далеко. Есть время травмироваться! (Смеётся.) Перед гонками я не сажусь даже в прокатный картинг, потому что понимаю, что не смогу ехать спокойно, думая, что мне надо себя беречь. Нет, я буду бороться в полную силу. Это уже инстинкт.
— Мы с вами говорили про уличные трассы, в связи с этим вопрос: в Формулу-Е не звали?
— Разве что погонять со старыми друзьями… Мне важно, чтобы машина была быстрой, заставляла выкладываться. Люблю бороться с автомобилем, а иначе это уже с натяжкой можно назвать спортом. Спорт — это когда у тебя есть ощущение, что нужно перебороть себя в каких-то моментах, плюнуть на усталость, проехать с газом в пол неприятный поворот. А когда такого ощущения нет, то нет и мысли, что занимаешься гонками. Хотя конечно проект в общем интересный.
— Напоследок ещё один гоночный момент, про который не можем не спросить. В Торонто была ситуация, когда на влажной трассе вы оказались по сути под болидом Монтойи, а он все равно пытался сдать назад и бил колесом по вашему шлему. Как это всё выглядело изнутри?
— Ну, Монтойя же не видел, на чём стоит! Наверное, думал, что на понтоне находится или на чём-то ещё. Конечно, было неприятно. Но в первую очередь из-за того, что нечем был дышать: ты же находишься под машиной, идёт жар от двигателя. Неподвижный автомобиль сильно нагревается за 10 секунд. Адский жар, выхлопные газы — вот это было неприятно.
А Монтойя очень долго не глушил мотор, думая, что вот-вот сейчас с меня съедет. Хуан-Пабло мне потом всё объяснил. В чём-то я могу его понять. Есть такие люди: когда загорается зелёный сигнал, то они больше ничего не видят, у них работают только инстинкты. Так было и у него, зла я не держу.
Ведь и мне нечего было там оказываться, правильно? Там дождь начинался, это был мой первый дождь на городской американской трассе. В этом месте в повороте как раз была бетонная вставка. Я не знал, что там вообще никакого сцепления не будет. Затормозил вовремя, повернул, попал на бетонную вставку — и понял, что всё, не туда! Весёлый эпизод. IndyCar тем и отличается: с каждым пилотом таких весёлых эпизодов происходит по нескольку штук в году. Конечно, если смотреть на всё исключительно серьёзно, то это опасно. Но в том числе за это гонки и любят зрители: если убрать шоу, это будет значительно менее интересно. Аварии — часть шоу, надо относиться к ним спокойно.