«Формула-1 – это iPhone. Формула-Е не настолько совершенна, не настолько развита технически – обычный телефон-звонилка».
На этапе Мировой серии «Рено» в Венгрии героем традиционных демонстрационных заездов «Ред Булл» стал бывший гонщик Формулы-1 Дэвид Култхард. Корреспондент «Чемпионата» узнал мнение шотландца о последних автоспортивных событиях.
– Дэвид, чем вы сейчас занимаетесь, кроме комментариев гонок на Би-би-си и шоу-заездов на болидах «Ред Булл»?
– Ничем особенным. Возможно, я ушёл в отставку слишком рано (смеется). Я инвестировал в разные компании и управляю ими из своего офиса в Монако. В основном работаю на Би-би-си, участвую в мероприятиях «Ред Булл» с «Мерседесом» и, конечно, выполняю отцовские обязанности.
– Не хотите ли выступить в какой-нибудь серии?
– Нет.
– Удалось посмотреть первый этап Формулы-Е?
– Гонку не видел, но аварию Хайдфельда и Проста видел.
– Каковы ваши впечатления?
– Мне кажется, организаторы проделали прекрасную работу: они привлекли внимание публики. Им удалось создать бренд ещё до старта первого этапа. С точки зрения гонок можно привести следующую аналогию. Предположим, Формула-1 – это iPhone. Формула-Е не настолько совершенна, не настолько развита технически – обычный телефон-звонилка, скажем, «Нокиа». Но и у такого простенького мобильного телефона есть покупатели, своя ниша на рынке. Так и в этом случае: если зрители будут следить за Формулой-Е, она сможет оставаться на плаву.
Организаторам хорошо удалась работа с социальными сетями – это умный ход: молодёжь будет рада влиять на заезды, из диванных экспертов фанаты превратятся в фактор гонки.
«Возможно, Шумахер был очень популярен в Германии, потому что люди считали его человеком из народа».
– В Формуле-Е выступает немало экс-пилотов Ф-1. Не думали присоединиться к ним?
– Я слишком занят. Если позовут на один этап, почему бы и нет. Но для меня не имеет смысла ставить жизнь на паузу и вновь заниматься гонками. Денег я заработаю больше в бизнесе, концентрируясь на собственной компании.
Конечно, гонки — это не только деньги, но всё же. Я знаком с людьми, которые выступают в Формуле-Е. Мы катаемся на велосипедах с Лукасом ди Грасси. Я хорошо осведомлён о том, что там происходит. У меня была прекрасная карьера в Формуле-1, и если я хочу освежить воспоминания, я занимаюсь вот такими демонстрационными заездами, как на WSR с «Ред Булл».
– Я с удивлением увидел вас в Норвегии на этапе ралли-кросса. Вам понравилось?
– Да, конечно. В детстве я смотрел ралли-кросс по телевизору, в Британии он был очень популярен, и мне спорт всегда казался крайне интересным. Я немало общался с пилотами ралли, участвовал в Гонке чемпионов, которая очень похожа на ралли-кросс. Конечно, весело пускать машину в занос, но это слишком отличается от того, чем занимаются пилоты машин с открытыми колёсами.
Производитель покрышек «Купер» уговаривал меня принять участие в этапе ралли-кросса в Аргентине, но я так не могу — взять и просто полететь в Аргентину. Если у меня будет время и если получится провести предварительные тесты, почему бы и нет? Но это произойдёт только для того, чтобы отдать дань уважения спорту, никаких планов долгосрочного участия.
– Не могу обойти вниманием самую популярную тему. Макс Ферстаппен, 17-летний гонщик Формулы-1. Не рановато ли?
– С точки зрения жизненного опыта, без сомнения, рано. В жизни решения становятся лучше по мере нашего взросления. Но с точки зрения гонок — нет, не рано. Если Макс в состоянии ехать быстро, он готов. Одни гонщики взрослеют раньше, другие – позже.
«Нам стоит оставаться вместе с Британией. Слишком легко обвинять Лондон во всех проблемах».
Фундаментальные требования к пилоту не имеют отношения к повседневной жизни. Правила обычных людей, когда парни его возраста постепенно отдаляются от родителей, снимают сообща дом и работают официантами, к нему неприменимы. Нужно ли работать в баре профессиональному гонщику? Нет. Огромный минус для Ферстаппена: его взаимодействие с обычными людьми и жизнью вокруг будет совершенно иным. Он как член королевской семьи: нормального детства и юности у него не было.
– Когда Макс проводил тесты для получения суперлицензии, он обнаружил, что управление болидом Ф-1 гораздо легче, чем машиной Ф-3. Вы не находите это странным?
– Он, конечно, прав, но только с точки зрения инженерной особенности: у болида Ф-1 есть усилитель руля, у автомобиля Ф-3 – нет. Тяжело ли физически управлять машиной Ф-1? Да, конечно: скорости выше, увеличиваются нагрузки в повороте. Но нельзя фокусироваться на том, что легче, нужно обращать внимание на проблемы. Он должен работать со своими недостатками, а не с преимуществами. Именно так я подхожу к жизни: не обращаю внимания на хорошие вещи, сразу перехожу к проблемам. Когда ты разобрался со своими проблемами, всё вокруг волшебным образом сразу улучшается.
– Когда вы в 23 года дебютировали за «Уильямс» на машине без электронных систем и помощников пилота в 1994-м, насколько тяжело было переключаться с Формулы-3000?
– Ощущения были другими. Некоторые вещи оказались проще: технический уровень машины был невероятен. С точки зрения физической подготовки — сложнее: гонки длиннее, в болиде Ф-1 гонщик задействован по максимуму. Но это было частью игры, вызовом, я получал удовольствие.
Если продолжать разговор о Максе, мне кажется, когда есть два способа получить что-либо и один из способов быстрее, но гораздо сложнее, необходимо выбирать именно этот путь. Я как раз такой человек. Когда я еду на велосипеде и вижу огромный холм, я расцениваю его не как проблему, а как вызов.
– Кажется, у Формулы-1 сейчас немало проблем. Гонки вроде бы интересные, но зрители массово перестают смотреть телевизор.
– Мне кажется, это связано с переходом на платное телевидение. В Великобритании пиковые аудитории для гонок Ф-1 превышали 7 млн во времена Би-би-си, сейчас (часть гонок впрямую показывается только на платном Sky. — Прим. «Чемпионата») гораздо меньше. То же самое в Италии. Не стоит удивляться.
– Но в Германии RTL показывает гонки бесплатно и в полном объёме, и всё равно Гран-при смотрит в среднем на миллион человек меньше.
– У меня нет готового ответа. Возможно, Шумахер был очень популярен в Германии, потому что люди считали его человеком из народа. В случае с Феттелем популярность имела схожие корни, но вот Нико, возможно, воспринимается по-другому. Наверное, для зрителей он житель Монако, а не немец. Хотя кто знает, может быть, китайский шёпот (Дэвид, смеясь, имитирует звук болида) отпугивает людей.
– Как шотландец, будете голосовать за независимость страны на референдуме?
– Я не могу голосовать! Я так разочарован, честно. Всегда считал себя шотландцем, у меня даже шлем с шотландским флагом. Я торжественно провёз его через весь мир. Но я всегда был рад оставаться гражданином Соединённого королевства. Я гожусь тем, что я британец, равно как и тем, что я шотландец. Я, возможно, пожертвовал популярностью в Британии и всегда выступал с шотландским флагом на болиде, но это не потому, что я хочу быть похожим на горца и кричать «Свобода!». Я всегда считал Шотландию своей родиной, но так и лондонец считает Лондон своим родным местом. Так вот, на референдуме не могут голосовать люди, живущие за пределами Шотландии. Даже Шон Коннери, который громче всех выступал за независимость, живёт за рубежом и лишён голоса.
– Вы бы проголосовали против независимости?
– Да, я проголосовал бы против. Нам стоит оставаться вместе с Британией. Слишком легко обвинять Лондон во всех проблемах, эта история с референдумом – просто масштабная кампания людей, которые слабо понимают, что происходит.