— Михаил, как возникла вот такая идея со сбором средств через программу «Народный пилот»? Вы её автор?
— Это совместная идея. Она родилась не то что автоматически, но сама пришла в голову. Я припомнил примеры с Джастином Уилсоном и Жолтом Баумгартнером, которые приняли участие в Формуле-1 в первую очередь благодаря поддержке болельщиков.
Временные рамки поджимают: чем быстрее добьёмся результата, тем быстрее и за меньшие деньги мы договоримся с одной из команд.
Конечно же, это ненормальная ситуация. Намного проще было бы, если бы нашёлся бюджет извне, это понятно. Но сложилась такая ситуация, и сейчас всё будет зависеть от исхода этой акции. Временные рамки поджимают: чем быстрее добьёмся результата, тем быстрее и за меньшие деньги мы договоримся с одной из команд.
— В условиях акциях указано, что она длится до 15 декабря. Это самый крайний срок?
— Это не край, но очень близко к нему. Понятно ведь, что на места претендуют много людей, и у кого-то деньги есть уже сейчас благодаря папе, маме… Но часть команд ждёт: подозреваю, что они верят в меня, в то, что я добьюсь нужных результатов. В подходе команд всё зависит от конкретного пилота. Если у гонщика, скажем, папа является бразильским миллиардером, который везде платит в два раза больше остальных, то и команда Ф-1 запросит от него в два раз больше.
— Команды Ф-1 в курсе, что избран вот такой способ сбора средств?
— Естественно. Мне уже звонили из Германии, спрашивали, как и что. В курсе, да.
— Получается, за такой противоречивый сезон-2011 интерес со стороны команд не пропал? Всё-таки год назад вы были новоиспечённым чемпионом Мировой серии, а сейчас — гонщиком, который не смог проехать весь сезон GP2.
— Да, нас это даже немножко удивило. Иногда бывает, что когда люди попадают в подобные ситуации, то отношение к ним меняется. И я рад, что команды предоставляют нам шансы, дают надежды на выступление за них. Это показатель. И они понимают, почему я не провёл в GP2 полный сезон. Они видели, что в большинстве квалификаций и гонок я обгонял напарника Чилтона. Люди всё анализируют, они не делают предложения наобум. Команды ведь понимают, что им предстоит провести вместе с этим человеком, которому они делают предложение, как минимум год.
Опять же, в один сезон уровень конкуренции в молодёжной серии выше, в другой — ниже. Например, возьмём Нико Хюлькенберга, который пришёл в GP2 и сразу выиграл. Это показатель уровня чемпионата в тот момент. Люди всё анализируют. И у меня есть знакомые пилоты, которые не получили ни одного предложения, хотя они сильные гонщики, тоже хорошо себя зарекомендовали.
Этот спорт требует, чтобы вы перебороли себя, свои страхи, инстинкт самосохранения. Инстинкт вам говорит, что на такой скорости нельзя пройти поворот, ведь рядом отбойник, но нужно это сделать!
— Вас не устроит вариант с должностью третьего пилота?
— Нет. Ну, конечно, если мы не наберём нужную сумму, то будем думать, как дальше выступать. Но сейчас роль третьего пилота в Ф-1 — не особо важная функция. За рулём машины ты практически не сидишь, просто присутствуешь на всех официальных мероприятиях. А ведь нужно держать себя в форме. Если же ты потратишь все деньги на то, чтобы стать резервным пилотом, как это было у Энди Соучека… Этих средств ему хватило бы на сезон GP2, а так он ни в одной тренировке не поучаствовал.
Всё зависит от условий. Если они будут вменяемыми, то это один из вариантов. Но на данный момент такая возможность не рассматривается. Сейчас цель только одна.
— Вы говорили о том, что есть некоторые завязки с IndyCar…
— У нас есть предложения оттуда. Но это скорее совсем уж запасные варианты. У нас на повестке дня Ф-1, и мы не особо думаем о том, что может быть при других раскладах. Все силы брошены на это.
— Но вообще гонки по овалам не пугают после недавней трагедии с Уэлдоном?
— Да нет. Я видел смерть на гонках… Это часть нашей профессии, хотя могу сказать, что на обычных дорогах ездить намного опаснее. Все последние аварии происходят, если так можно сказать, по нелепой случайности. Да даже гибель Айртона Сенны стала следствием случайности: если бы элемент подвески прошёл чуть выше или правее, то он остался бы жив. У него ведь даже синяков не было… То же самое и во всех последних случаях. Никто от этого не застрахован, но думать о том, что гонки в Америке особенно опасны, не стоит. Просто стоит к этому правильно относиться.
Этот спорт требует, чтобы вы перебороли себя, свои страхи, инстинкт самосохранения. Инстинкт вам говорит, что на такой скорости нельзя пройти поворот, ведь рядом отбойник, но нужно это сделать! В любом случае, ты понимаешь, на что идёшь.
Наверное, я добрался до такого уровня, где нужны совсем другие деньги. Даже в Мировой серии бюджет в два раза меньше бюджет, чем в GP2.
— Если вернуться к программе, то есть ли надежда, что связанный с ней поток информации, может быть, поможет привлечь обычных спонсоров?
— Есть и такая вероятность. А может быть, всё скомбинируется, как у Баумгартнера: он ведь собрал часть средств благодаря спонсорам, а уже остальное принесли болельщики. Есть разные варианты, мы для них открыты. Будем надеяться.
— Но пока у нас тяжко со спонсорством в российском автоспорте?
— Да всегда было тяжко. Наверное, я добрался до такого уровня, где нужны совсем другие деньги. Даже в Мировой серии бюджет в два раза меньше, чем в GP2. А Формула-1 — это, скажем так, намного дороже, как GP2. Тут нужны качественно новые партнёры, новое финансирование.
Задать свои вопросы Михаилу Алёшину вы можете в его конференции «Автоспорт изнутри»