Накануне один известный британский пенсионер Макс Руфус Мосли – которому 13 апреля исполнилось 70 — решил вновь обратится к общественности, использовав для это интервью в отраслевом журнале «Ф1 Рейсинг». Экс-президент FIA, который, судя по всему, был предан забвению несколько быстрее, чем ему того хотелось, заявил, что «слабый характером» Лука ди Монтеземоло – президент «Феррари» – «легко поддаётся чужим идеям». Кроме того, по мнению Макса Мосли, «Феррари» стоило бы наказать в Сепанге в 1999-м, и вообще Мосли уверен, что современники не оценили глубокий внутренний мир экс-президента, который долгие годы нёс хрупкий хрустальный сосуд Формулы-1, разбить который – по его собственному признанию – было проще простого.
Макс Мосли не может простить Луке ди Монтеземоло свою отставку – едва ли не позорную.
Поток откровений Мосли не остановил тот любопытный факт, что почти 15 лет волю «слабого» Луки ди Монтеземоло (в том числе и в рамках того печального инцидента в Сепанге) транслировал Жан Тодт – нынешний руководитель FIA, человек, который слишком явно позиционировался Мосли как назначенный преемник на выборах 2009 года. Впрочем, совершенно очевидно, что Мосли этот диссонанс совершенно не заботил: очередные нападки на «Феррари» и Луку ди Монтеземоло стали следствием сокрушительного поражения Мосли в политической борьбе с тогдашним руководителем FOTA. К концу своего четвёртого (!) президентского срока Макс Мосли настолько потерял связь с реальностью, что ди Монтеземоло в открытую сравнил его с диктатором. Судя по всему, этого оскорбления британец не простит никогда.
Находясь на высоком посту слишком долго, Макс Мосли не заметил, что команда «Феррари» вертела им как хотела – во многом благодаря политическим талантам ди Монтеземоло и Тодта. Руководство «Скудерии» совершенно справедливо использовало рычаг своего исторического величия для того, чтобы продавливать свои решения. Кроме того, в отличие от некоторых других команд, «Феррари» подкрепляла свои политические амбиции победами – огромным количеством титулов Шумахера и триумфом Райкконена. Именно ди Монтеземоло стал человеком, которого стоит благодарить за окончательное решение проблемы Мосли.
Клиническая картина психологических особенностей Макса Мосли в целом понятна. Сын лидера британских фашистов (свадьба его родителей прошла в одном из домов Геббельса в присутствии Гитлера) был лишён возможности принимать участие в политической жизни острова – хотя и обладал соответствующими амбициями. Невиданный разгул либерализма, который даже в то время царил в Британии, позволил Освальду Мосли после войны избежать серьезных репрессий – молодой Макс Мосли принимал участие в разнузданных ксенофобских митингах партии своего отца, перерастающих в побоища, вплоть до 1962 года.
Действия позднего Мосли не слишком отличались от активности позднего Балестра.
Статус семейства Мосли в аристократических кругах Британии был необычайно высок: сэр Освальд Мосли был 6-м баронетом (титул унаследовал его старший сын Николас). Состояние семьи было значительным для того, чтобы молодой Макс Мосли не утруждал себя поисками серьёзных занятий: молодой юрист с удовольствием занимался автоспортом, а затем с группой товарищей создал команду, известную как «Марч». К слову, к концу своей профессиональной деятельности на посту президента FIA Мосли скопил состояние в размере около $ 300 млн, причём злые языки утверждают, что значительная часть этих денег была передана Берни Экклстоуном в качестве «благодарности» за великолепную операцию по продаже коммерческих прав на Формулу-1 за смехотворную сумму.
Политика не переставала интересовать Мосли до начала 80-х, когда он некоторое время сотрудничал с Консервативной партией Британии. По словам его окружения, британец прекратил деятельность на этом поприще, после того как его не устроил «калибр» окружающих его политиков-тори. Учитывая разоблачения наших дней газеты News of The World, можно предположить, что не «калибр» стал препятствием, а боязнь грандиозного скандала, который мог разразиться вокруг эксцентричного досуга Мосли.
Не стоит удивляться, что Макс Мосли получил в виде FIA прекрасный полигон для собственных политических манёвров – на протяжении 16 лет он правил федерацией как хотел, не обращая внимания на критику. Последние годы деятельность Мосли всё чаще проходила под лозунгом «мы в кольце врагов», а новые инициативы, представленные с большой помпой, были в большинстве своём не поняты фанатской общественностью. Деятельность FIA по увеличению безопасности Формулы-1 весьма похвальна, но не стоит связывать её с заслугой исключительно Мосли – аналогичные меры предпринял бы любой президент. К тому же вероятность смертей и травм гонщиков не слишком-то изменилась за последние 25 лет (после мая 1994-го в сериях с открытыми колёсами, проводимых под эгидой FIA, погибло 7 пилотов). Автоспорт остаётся весьма опасным занятием – Фелипе Масса подтвердит.
Новый президент FIA должен демонстрировать свою эффективность работой, а не чередой скандалов.
В некотором смысле за диктаторские замашки Мосли нам стоит благодарить Жана-Мари Балестра. Француз, обладавший чрезвычайно скверным характером и гипертрофированным ощущением собственной значимости, под конец своего президентства позволял себе возмутительные вещи. Он, к примеру, обвинял мотористов из «Хонды» в том, что они открыто помогают Сенне в ущерб соотечественнику Просту. С его подачи стюарды задним числом правили собственные решения после скандального Гран-при Японии 1989 года.
Когда на арене появился Макс Мосли, многие команды восприняли его как спасителя. Когда Мосли продолжил использовать стиль президента-суперзвезды, узурпируя власть и кроя уставные документы федерации по своему усмотрению, никто не возразил: на протяжении многих лет благодаря Балестру такое поведение было совершенно нормальным. Окружив себя прихвостнями вроде великого раллиста Радована Новака, Макс Мосли попал в ловушку. Он убедился в собственной значимости и непогрешимости, а также выпестовал у себя классический синдром диктатора: совершенно искренне вопрошая: «Если не я, то кто же?».
Удивительно, но вся FIA с не слишком хорошей репутацией держалась именно на Мосли – Жан Тодт вписался в старую политическую систему, практически не меняя её. На посту остался даже Радован Новак. И вместе с тем здравый смысл быстро восторжествовал: федерация прекратила тяжбу с Бриаторе и, судя по всему, разобралась с проблемой немотивированно серьёзных судейских наказаний.
Что сейчас делать Мосли, раз уж спокойная пенсия не для него? Что угодно, но только не ворошить прошлое. Формула-1 должна вернуться в состояние, когда главными действующими лицами являются пилоты, инженеры и владельцы команд – а не президент с нереализованными политическими амбициями.