— На каком языке будем говорить — на французском, может быть, как лет 10-12 назад, когда встречались на каких-либо соревнованиях?
— Можем и по-французски. On peut parler francais.
— Не забыли язык?
— Нет, нет.
О ДЕТСТВЕ
— Тогда предпочтём всё-таки родной язык. И начнём, как говорится, от печки. Почему был выбран волейбол? Когда это произошло? Не занимались ли другими видами спорта?
— В волейбол меня привёл старший брат Сергей. У нас разница в два года, и он уже занимался в волейбольной секции. Мы жили в Полоцке, небольшом городке в Витебской области Белоруссии. Было мне тогда лет 9 или 10. Брат, кстати, так и живёт вместе с мамой в Полоцке. Семья у нас была не очень состоятельная, мягко говоря. Свои первые джинсы я купил в 18 лет. По тем временам среди подростков это был главный критерий оценки семейного благополучия. Мать и отец много работали, и меня воспитывала улица. Полоцк в те годы был городом драчунов, не знаю, как сейчас. Ну и, конечно, брат был для меня предметом для подражания — так всегда бывает в семьях, где есть на кого равняться. В секции я почувствовал себя комфортно, потому что мне очень понравился тренер — Евгений Борисович Рудов, маститый еврей, который воспитывал нас в своей манере, прививал культуру. Он вырастил тогда целую плеяду неплохих волейболистов на юношеском уровне, и Витебская область была едва ли не лучшей в республике среди молодёжных команд. Наверное, во многом благодаря ему я и остался в волейболе, хотя меня зазывали ещё и в греблю, и в плавание. К сожалению, не знаю, жив ли мой первый тренер. Он в своё время уехал в Израиль, и связь оборвалась. Помогал Рудову Иван Иванович Коршун, который тоже приложил руку к моему становлению как игрока. Нелегко им было — не раз приходилось вызволять нас из милиции, куда мы попадали после частых уличных потасовок, оправдывать наши выходки даже перед школьными учителями… Уже в 13 лет я стал самостоятельным человеком — меня забрали в минский спортивный интернат.
— Как это произошло? Наверняка ведь подающего надежды парня кто-то должен был приметить?
— В те годы проводилось немало соревнований по программе спартакиад школьников. Я выступал за Витебскую область. И меня приметили тренеры спортинтерната из столицы Белоруссии Василий Князев и Петр Ковалёв. Лучшей белорусской волейбольной командой был минский «Мотор». Такой клуб-середнячок высшего советского дивизиона, но в Белоруссии это был звёздный коллектив. И туда в начале 80-х приехал из Свердловска, где он тренировал команду мастеров, Геннадий Посаженников. Он решился на революционный шаг — полностью поменять состав «Мотора» — и набрал молодых ребят, в том числе и из спортинтерната. К этому времени я уже закончил школу, поступил в Минский институт физкультуры. И играл за «Мотор», который вскоре был расформирован, а новая команда была создана при «армейском» спортклубе столицы Белоруссии.
Владимир Алекно
О ЦСКА И СБОРНОЙ СССР
4 декабря 1984 года мне исполнилось 18 лет, а уже 5-го я стоял в строю ЦСКА. Я считался тогда перспективным игроком, и один из «армейских» тренеров Юрий Локтев подсказал, чтобы меня призвали в Москву. Так из СКА я оказался в ЦСКА. И с 1984 по 1987 год носил форму многократного чемпиона страны. Но пробиться в состав было очень трудно — мы выступали больше за дубль. Тогда в основном составе играли по тем временам волейбольные зубры — Александр Савин, Александр Сапега, старший брат больше известного сейчас Юрия Сапеги, Юрий Панченко, Александр Сороколет, Валерий Лосев. И время от времени Юрий Чесноков призывал нас из дубля — кроме меня ещё Александра Гаврилова, Бориса Симоненко. Тогда же я и попал в сборную страны, правда, вначале во вторую, которой руководил Виктор Радин, был её капитаном.
— Тогда же, как сейчас помню, у второй команды был свой календарь соревнований, она много разъезжала по миру.
— Да, и я побывал тогда и на Кубе, и в Аргентине, в других странах, мы участвовали во многих турнирах. А в 1987-м, когда понял, что пробиться в основной состав ЦСКА будет очень трудно — там уже играли Юрий Сапега, Игорь Рунов, Андрей Кузнецов, попросил Чеснокова отпустить меня назад, в родной минский СКА. Уже из Минска Геннадий Паршин, в то время руководивший главной сборной СССР, и призвал меня на сборы перед Олимпийскими играми в Сеуле. И, судя по всему, я попадал в олимпийскую дюжину, как раз 12-м. Может быть, Паршин, тренировавший тогда же рижский «Радиотехник», хотел меня забрать к себе в клуб, не знаю. Но за неделю до отлёта мне сказали, что я еду в Сеул. И тут на тренировке подворачивает ногу основной связующий сборной Лосев. Тренеры решают срочно призвать в команду уже игравшего тогда в Италии Вячеслава Зайцева. Так в Корею на Игры отправилась сборная с тремя связками, а я остался дома.
А в 1990-м готовился к чемпионату мира в сборной, куда вернулся Вячеслав Платонов. Но опять-таки в последний момент тренер предпочёл «своего» — Олег Шатунов выступал за питерский «Автомобилист». На этом мои выступления за сборную как игрока закончились.
О ПЕРВЫХ ГОДАХ ЗАРУБЕЖЬЯ
— Но тут как раз началась ваша зарубежная эпопея. И первой страной была Болгария?
— Когда в 1991 году развалился Советский Союз, меня пригласили в болгарский клуб «Левски-Спартак». И мы стали чемпионами страны. Это был первый опыт выступления за иностранный клуб. Тут же последовало приглашение в Турцию, в «Галатасарай», в котором в то время играл мой нынешний помощник по «Зениту» Александр Серебренников. Меня там полтора месяца мурыжили — ни контракт не подписывали, ни квартиру не давали. И я всё это время жил в квартире у Сашки без каких-либо перспектив. А у того семья, маленький ребёнок. Но как только раздался звонок от Олега Молибоги, что есть возможность поехать играть в Италию, не раздумывая, отправился на Апеннины.
— После двух лет, проведённых в Италии, последовал переезд во Францию.
— В Италии тогда был волейбольный бум, сборная выигрывала чемпионаты мира и Европы. И клубы были сильные — собирали всех лучших волейболистов мира. Я провёл два сезона в «Асти» и в «Сполето», командах, выступавших в серии А2. А потом переехал во французские Канны.
— Кто вас пригласил перебраться в соседнюю Францию?
— Филипп Блэн, многолетний главный тренер сборной Франции, который работал в итальянском «Кунео» и видел меня в местных клубах. Ему как раз предложили возглавить «Канны», и он позвал меня с собой. Так я два сезона выступал за этот популярный французский клуб, стал чемпионом страны в 1995 году. Через два года, получив серьёзную травму колена, и полухромой отправился в Тур. Клуб из этого города как раз вошёл в высшую лигу французского чемпионата. Я проиграл в «Туре» три сезона.
— В каком из зарубежных клубов вы чувствовали себя наиболее комфортно?
— Да я во всех командах чувствовал себя комфортно, потому что не сачковал, работал по полной. И со всеми, с кем пришлось играть и у кого заниматься, сохранились хорошие отношения. В Италии первый год было тяжелее всего, но «Асти» тренировал тогда хороший тренер Флавио Гулинелли. Тогда я на себе прочувствовал, что такое итальянский волейбол, итальянская система тренировок. В «Сполето» было уже легче. Ну а во Франции, конечно, «Тур». Именно в этом клубе я получил шанс стать тем, кем стал. И, если бы не опыт «Тура», этих снимков (Алекно показывает на большие фотографии празднования олимпийской победы в Лондоне, висящие на стене его кабинета в казанском волейбольном центре «Санкт-Петербург», где проходила наша беседа) могло и не быть. Потому что в 1999 году, когда мне исполнилось уже 32 года, и болело колено, и продолжалась постоянная борьба с лишним весом, менеджер «Тура» предложил мне завершить сезон играющим тренером, а потом принять команду в качестве главного, заявив, что я им подхожу по всем показателям.
— К этому моменту уже не было языкового барьера?
— Объясниться я мог без проблем. Правда, писать так и не научился, как следует. Но потом, когда уже стал тренером «Тура», пришлось подучить язык в местном институте иностранных языков.
— А с Валерио Вермильо объясняетесь по-итальянски? Его же тоже пришлось учить?
— Конечно. Но итальянский гораздо проще французского. И к своему стыду после 15 лет проживания во Франции и всего двух годов на Апеннинах по-итальянски я грамматически говорю сегодня с меньшими ошибками, чем по-французски.
— Какой из своих зарубежных сезонов считаете наиболее успешным до тренерской работы?
— Наверное, всё-таки первый год в «Каннах», когда мы стали чемпионами Франции, обыгрывали многие зарубежные клубы, в том числе и гремевшую в те годы итальянскую «Равенну».
Владимир Алекно
О ТУРЕ И «ТУРЕ»
— Чем всё-таки привлек Тур?
— Многим. Я прожил там, наверное, лучшие годы из проведённых за границами бывшего СССР. В этом небольшом городке — всего 220 тысяч, к волейболу было особое отношение: на трибунах меньше трёх тысяч никогда не собиралось. А после победы в Кубке Франции, когда начали играть Лигу чемпионов, на матчи вообще нельзя было попасть: мы многие годы занимали лидирующие позиции по числу зрителей среди всех команд, участвующих в национальном первенстве. У клуба было в одном из сезонов — знаете сколько? — 86 спонсоров! Могу с гордостью сказать, что город жил волейболом.
— Что побудило перейти на тренерскую работу? Предложение менеджера «Тура»? Или ещё раньше подумывали о будущем?
— Понимаете, когда тебе 20, совсем не задумываешься, что будет в 30 лет, а уж тем более в 40 и старше. И по большому счёту не придавал большого значения тренировкам того же Чеснокова. Чётко выполнял тренерские установки — не более того. Но чтобы вникать в суть занятий, записывать что-то, этого не было. И позже я очень пожалел, что не усвоил уроков великого тренера: про его занятия легенды слагали. Вот я, к примеру, не могу провести тренировку на двух площадках одновременно для 18-19 человек, чтобы все занимающиеся работали с одинаковой нагрузкой. А Чесноков мог. Увы, спохватился я поздно. И когда в 30 лет с хвостиком понимаешь, что кроме волейбола ты уже вряд ли к чему можешь приложить свои силы, начинаешь корить себя, что раньше не придавал значения различному подходу всех своих бывших наставников к тренировочному процессу.
— И все-таки, работая со многими тренерами, кого-то из них вы можете назвать своим главным учителем?
— Наверное, это всё-таки Платонов. Молибога передал мне в своё время заветную папку записей размышлений и упражнений замечательного тренера. И при нашей встрече, когда я уже начал тренировать «Тур», спросил разрешение у мэтра, могу ли я воспользоваться его разработками, идеями. Помню, Платонов на второй игровой день мог не поставить в состав волейболиста, который накануне действовал блестяще. Ещё будучи игроком, я заинтересовался этим ходом и спросил Платонова, почему он так поступил. Оказалось, конкретный игрок был не способен сыграть «на ура» два дня подряд. Поэтому многое взял от Платонова, что-то перенял у итальянских специалистов. А потом, уже работая тренером, старался, как губка, впитывать ото всех, с кем общался и встречался. Например, в начальный период мне очень помогли советы канадца Гленна Хоага, который долгие годы работал во Франции, а сейчас тренирует сборную Канады. По весне Хояг привёз на «Финал четырёх» Лиги чемпионов турецкий клуб «Аркас» из Измира. К тому же во Франции нужно было ежегодно подтверждать тренерскую лицензию, и на этих курсах опять-таки много общался с различными специалистами, что также мне очень помогало.