С Екатериной Трахановой мы встречаемся на одном из катков Петербурга — она привезла младшего сына Алексея на детский хоккейный турнир. Его команда «Янтарь» выходит на лёд в матче с «Авангардом Северо-Запад». Лёша — высокий худощавый защитник под третьим номером, совсем как папа. «У нас традиция — где бы дети ни играли, всегда третий номер, как у папы. А в защиту Лёша сам захотел, как только пришёл в секцию», — объясняет она.
«Первое время даже слышать не могла о хоккее, тяжело было быть близко к этому спорту»
— Некоторых от хоккея как отрезало после трагедии, а вы сына привели. Это чьё было желание?
— Первое время я даже слышать не могла о хоккее. Старший на тот момент занимался, после трагедии перешли в футбол. Я так решила, тяжело было быть близко к этому виду спорта. Но прошло время, попривыкли к этому ощущению. Когда маленькому исполнилось пять, с удовольствием одели его в форму, в которой ещё старший начинал, и вышли на лёд. Привели на тренировку туда же, где начинал старший. На лёд поставила его, а у тренера глаза по пять копеек: «Да он же такой же!»
— Это приносит радость?
— Сейчас да, приносит много удовольствия. Это жизнь, другая…
— После трагедии вы говорили, что не знаете, как дальше жить. Сейчас знаете?
— Ими… Они и вытягивали меня, живёшь им, его увлечением, желанием. Лёша безумно хочет заниматься, выбрать хоккей в качестве профессии. Но никто не знает, как всё сложится. Пока ему нравится.
— По характеру похож?
— И внешне очень похож, и по характеру. Такой мини-Паша. Многие, кто нас давно не видел, удивляются, что так на Пашку похож.
«Лучше Паши у меня уже не будет, а хуже мне не надо»
— Многие вышли замуж повторно, вы не думали?
— Я считаю, что лучше Паши у меня уже не будет, а хуже мне не надо. Я сама справляюсь со всем… — Екатерина на секунду замолкает. Улыбка сходит с лица, а на глазах выступают слёзы. Мы молчим, и ко мне приходит осознание, что её чудовищная боль за 10 лет не утихла ни на йоту. — Ты привык с этим сосуществовать, но болит всё равно так же сильно. Время совсем не лечит, ты только подстраиваешься быть с этим. Бывает же, люди живут нормально, а потом, например, руку теряют. И живут дальше, только подстраиваются под условия жизни, которые даёт судьба. У нас то же самое. Ты постепенно перестраиваешься, и постепенно, лет через пять, это стало похоже на нормальную жизнь.
— Первый год был на автомате?
— Первый год я вообще не помню, — продолжает Екатерина дрожащим голосом. — Помогали друзья, родственники, агенты. Всё время куда-то звали, чтобы я не сидела дома. Выходишь и заставляешь себя хоть какое-то время не плакать. Месяцев восемь я постоянно плакала, потом стала себя заставлять хотя бы день не лить слёзы. Понимала, что надо собираться, помогать детям, быть достойной этого человека, с высоко поднятой головой вырастить детей, которых он мне оставил.
«Гоша был сильным. Многие друзья говорят, что он выглядит взрослее ровесников»
— А Гоша как переживал?
— Ему семь лет было, в первый класс поступил. Наверное, я перед ним виновата, потому что была настолько в горе, что детьми занимались мои родители. Тяжело переживал, наверное, но дети — странные существа, они легче перестраиваются. Ему сказали идти в школу, он пошёл, а мама дома плакала. Маму жалко, поэтому они собирались, чтобы я не расстраивалась. Он был сильным, был рядом, и у меня было время прийти в себя, чтобы жить дальше. А что остаётся делать?
— Это повлияло на его характер? Ответственность, самостоятельность в нём выработались?
— Да, многие друзья говорят, что он выглядит намного взрослее своих ровесников. Я уже целиком и полностью могу на него положиться. Вот сейчас уехала, а он на хозяйстве остался.
— Хоккей смотрите?
— Лёша смотрит, на матчи ходим редко. В основном на те, где Лёша играет.
— А вы работаете?
— Нет. Такой муж был, что всё сделал для того, чтобы мы нормально жили. Моя задача была сохранить и дать детям всё, что можно. Я посвятила жить им. Они вырастут, уйдут, что я буду делать потом, пока не знаю. Наверное, внуки пойдут…
«Считаю, что Паша всё время рядом, это ощущение — как внутренний стержень»
— Паша снится?
— Раньше чаще, сейчас редко. Обычно на мой день рождения или его. Вроде как он приходит посмотреть, как у нас дела. Или обнимет меня, а я к нему прижмусь.
— Чувствуете, что он рядом?
— Я в это верю. Бывают случаи, что он мне помогает. Как-то приснился, когда по одному поводу переживала, рассказала ему об этом. А он говорит: «Спокойно, ты всё правильно делаешь». И всё действительно решилось благополучно.
Я считаю, он всё время со мной рядом, просто где-то на сборах. Для меня это ощущение — как внутренний стержень, он со мной и мне помогает. Бывает, и разговариваю с ним.
— Все говорят, за месяц до трагедии накатывает.
— Соглашусь, мне даже сестра говорит, что за месяц я становлюсь нервной. Потом полегче, ныряешь в рутину. Но к этому моменту готовишься морально, а сейчас ещё 10 лет… Самое неприятное из того, что будет в этому году, — фильм. Родственники были против, мы писали письма, руководство клуба нас поддерживало. Но люди решили, что коммерческие интересы важнее наших судеб и душевных переживаний. К сожалению, всё решают деньги. Очень жаль, что не осталось в людях человеческого. Очень мало прошло времени, чтобы снимать подобные фильмы.
«Без мужа жизнь стала менее интересной, идёт не с таким азартом»
— Задавали себе вопрос — почему?
— Ответа на этот вопрос нет… Говорят, такое нельзя спрашивать, церковь говорит, надо спрашивать «За что». Но я вообще не могу предположить, за что. Где кто так нагрешил, что моим детям приходится так платить? После этого случая я понимаю, что справедливости в этом мире нет. Я отошла от церкви, стала холоднее подходить к этому процессу. А Пашины родители, наоборот, стали чаще ходить на службы, отмечать церковные праздники. Наверное, это их способ душевного общения с сыном, а я наладила свою связь, мне не нужно за этим ходить в церковь. Наверное, они там нужнее богу, чем нам…
Вообще, без него жизнь стала менее интересной, идёт не с таким азартом. Отвлекаешься на занятия детей, но лично мне многое стало всё равно. Те же путешествия — лишний раз для себя никуда не поеду. На турнир отвезти ребёнка — другое дело.
— Обидно?
— Обидно, но что поделать… — У Екатерины снова задрожал голос. Смотрю на неё, и у меня к горлу подкатывает комок. — Было бы здорово с ним в самолёте лететь… Но я нужна детям, дети нужны мне. Так и живём, держимся друг за дружку.
Он был частью меня, я настолько сильно его люблю, до сих пор… Моя мама думала, что я могу сойти с ума. Мы очень друг друга любили, такое бывает раз в жизни. Это невозможно повторить.
«Я считала, что раз бог дал такое испытание, значит, оно меня не убьёт»
— А как не сошли с ума?
— Дети и слово «надо». Я считала, что раз бог дал мне такое испытание, значит, оно меня не убьёт.
— Думаете, Паша вами гордится?
— Хочется в это верить. Во всяком случае я стараюсь делать всё, чтобы ему никогда за меня не было стыдно.
— Мальчишки так же думают?
— Старший сейчас, повзрослев, говорит, что из всех нас мне тяжелее всего пришлось. Я отвечаю, что поспорила бы с ним и тяжелее всего было ему. С ним же никто не разговаривал на эту тему, он сам всё понял. А маленький нацелен на то, чтобы мама не расстраивалась.
«Через хоккей Лёша получает мужское воспитание, нюню растить я не хочу»
— Получается, в семь лет Гоша уже повзрослел?
— Да. Наверное, плакал ночами, но мне не показывал. Я их оберегала от всего процесса, какое-то время эту тему вообще не поднимали. Позже разговаривала с ним, он говорит: «Ничего не поделаешь. Надо жить, ходить в школу, чем-то заниматься, увлекаться». Думаю, им было бы тяжелее, если бы не стало меня. Когда уходит мама, это ещё больнее. Хотя, конечно, не хватает мужской руки. Через хоккей Лёша получает мужское воспитание, и это хорошо. Нюню растить не хочу.
Хочется верить, что у мальчишек будет полноценная жизнь, что у них всё сложится. Найдут свои вторые половинки, создадут семьи. Мы будем делать для этого всё, что от нас зависит. Конечно, никто не хочет повторения судьбы, но это не предугадать.
— А летать не боитесь?
— Нет, летаем. Мне уже всё равно, что случится. Главное, чтобы с детьми всё было нормально. Вот если у детей что-то случится, я уже точно не переживу.
— Что о Паше вспоминаете сейчас?
— Если какая-то ситуация в жизни, думаю, как бы он поступил. Он меня многому научил же. Хотя бы правильно собрать чемодан или говорить себе: «Подумаю об этом завтра». Сейчас его уроки мне помогают. Одной же непросто жить, без мужчины. Весь быт на мне, я всегда должна быть в форме. У меня, например, нет возможности заболеть, потому что замены мне вообще нет. Но у меня характер в этом отношении закалённый, я же сама в прошлом спортсменка. Если не я, то никто, поэтому некогда расслабляться.
Когда Екатерина рассказывает о детях, её лицо проясняется. Они — её отрада, в них она видит такие любимые черты своего мужа и находит смысл жить дальше. Счёт долгое время держался 2:2, но потом «Авангард» выходит вперёд. «Ну как же так!» — восклицает Екатерина, объясняя: «За детей на игре переживаешь даже больше, чем когда-то за мужа».
«Лёша — железобетонный защитник. Думаю, это гены, у него и манера катания папина»
— Лёша — защитник-защитник?
— Да, железобетонный, редко подключается к нападению. Думаю, это гены, у него и манера катания очень похожа на папину.
— Хотите, чтобы сын стал профессиональным хоккеистом?
— Честно говоря, не очень. Быть хоккеистом непросто, хотя есть и положительные стороны. Но ты всё время в дороге, у нас с Пашей чемодан не разбирался, позвонят — и мы уже в другом городе. В хоккее ты себе не принадлежишь. Да, он приносит отличные эмоции, вырабатывает собранность, трудолюбие. Хорошо, если смог денег заработать, а если нет, то здоровье просто так потерял. Если у Лёши сложится в хоккее — здорово, нет так нет. Я его буду поддерживать в любом случае.
— Рады, что Гоша не пошёл в футбол профессионально?
— Данные у него были, и бегал быстро, но ему не так сильно хотелось этим заниматься, он в 13 лет закончил. Он с детства увлекался машинами, а сейчас поступил в институт на спортивное конструирование автомобилей. Я рада, что он нашёл себе увлечение, несмотря на сложность ситуации. Надеюсь, оно позволит ему творчески реализоваться. Гоша любит водить, мы много картингом занимались. Мог бы стать гонщиком, но это очень дорогой вид спорта.
— Права уже получил?
— Сейчас подали в автошколу. Он самоучка, у него свой стиль вождения, он его приобрёл на картинге. Спортивный стиль, а в городе более спокойно ездит, старается быть аккуратным. Вот я вожу агрессивно, у Паши научилась.
— «Янтарь» — сильная команда?
— Мне нравятся команда, тренер, выбирали такую, чтобы игра в ней приносила удовольствие. Получилось случайно, в прошлом году из-за пандемии наш каток был закрыт, а месяц без тренировок не хотелось пропускать. Мне хоккейные друзья подсказали, что Александр Бутурлин как раз набрал команду 2010 года рождения. А Паша с его братом, Мишей, начинал в ЦСКА в своё время, и мы с Сашей очень давно знакомы. Сначала просто покатались там месяц, не собирались менять команду. Потом он предложил, подумали, перешли и довольны. Здесь Лёша нужен, получает много игрового времени. А если позовут куда, когда станет постарше, — пойдём.
— В команде знают, что у Лёши папа хоккеист?
— Знают, но никакого особенного отношения к нам нет. Правда, папы других ребят в команде уделяют ему внимание. Ему же не хватает мужского общения, папы выступают в этой роли, могут поговорить с ним о хоккее, что-то подсказать.
«Правды нет, это череда событий непреодолимой силы»
— А у вас есть увлечения?
— Нет, — смеётся. — Я вышивала до трагедии, но сейчас уже зрение не то. Да и некогда ничем заниматься, воспитание сыновей для меня — полноценная работа. У младшего хоккей, у старшего тоже много забот. К ЕГЭ готовились, потом выпускной, поступление в институт. Надо везде успеть, всё организовать.
— Тяжело отпускать старшего во взрослую жизнь?
— Я переключилась на маленького. Гоше так лучше, он стал взрослее, и у меня душа не болит за него, знаю, что с ним всё будет нормально. Если что случится, он, конечно, позвонит. Но я уверена, что у него всё в порядке.
— Ищете правду?
— Нет, её нет. Это череда событий непреодолимой силы. Конечно, есть виновные, но навряд ли мы их найдём, да и это не сделает никого счастливее. Не стоит мучить себя ещё и этим. Когда суды начались, мой друг-адвокат сказал: «Оно тебе надо? Только проблем себе наживёшь. Тебе себя надо собрать для начала, а не сражаться с ветряными мельницами». Если там что-то и было, в нашей стране никто не понесёт наказания. Формальности соблюдены, процедуры выполнены, «виновного» нашли.
«Янтарь» проигрывает 2:4, мальчишки уходят со льда, чуть не плача. Хотела сфотографировать Лёшу на льду, но куда там! Он слишком расстроен. Подхожу к его тренеру: «Паша был хорошим защитником, надеюсь, его сын возьмёт всё лучшее от папы. Он старается, играет на ведущих ролях в основной паре. Работяга, тихоня, не хулиган, Паша был таким же спокойным и уравновешенным. Главное, чтобы желание не пропало, а так у Лёши всё есть для того, чтобы стать хоккеистом. Модель папы видна, и внешне очень похож. Учитывая характер Лёши, думаю, он должен пойти дальше в хоккей, будет стараться себя проявить».
— Я — душевный инвалид, — говорит напоследок Екатерина, горько улыбаясь. Эта искренняя, уютная женщина с ласковыми глазами держится ради детей и чувства долга перед погибшим мужем. Хочется обнять её, хотя что ей это даст? Но она меня обнимает, чтобы мне стало легче от нахлынувших эмоций. Ей не станет легче никогда.
Другие материалы спецпроекта «Чемпионата» к десятилетию гибели «Локомотива»