Если моё нежелание стоять перед НХЛ на коленях и петь в адрес американского образа жизни осанну — «вылепление образа Врага», то да — я это делаю! И горжусь этим!
По складу своего характера, по своему отношению к жизни президент Международной хоккейной федерации Рене Фазель — человек-огонёк, человек-праздник. Даже циничные и прожжённые заокеанские журналисты, привычно вынимающие душу из кого угодно, вплоть до собственного президента, и те соглашаются: задавать совсем уж неудобные вопросы такому открытому, располагающему к себе и вроде бы совершенно беззащитному человеку рука не поднимается.
Чтобы задавать Фазелю резкие вопросы — на пресс-конференции ли, в личном общении ли, — надо быть полной сволочью и законченной скотиной. А русские люди, как известно, в большинстве своем добросердечные и простодушные. Разве что совсем один вопрос был, моим коллегой Игорем Какуриным заданный — очень вежливо попросившим уточнить по Гудлеру: какая, собственно, связь между энхаэловским арбитражем и невыдаваемой трансферной картой, если у Гудлера контракт с «Динамо»...?
В этом и кроется один из секретов карьерного долгожительства нынешнего руководителя ИИХФ. Автору этих строк несколько раз довелось пообщаться с ним лично, даже без переводчиков. На одну такую беседу я себя специально накручивал – было немало жёстких, если не сказать жестоких вопросов о взаимоотношениях НХЛ и нашей тогда ещё Суперлиги. Шёл к Фазелю, можно сказать, пряча за спиной бейсбольную биту. А уходил со всех встреч самым близким другом мсье Рене, чуть ли не родственником. А разве может родственник родственника ставить в позу, извините, прачки и спрашивать со всей строгостью?
Именно этим, а отнюдь не слабостью своих коллег, я и склонен объяснять то, что на прошедшей в офисе КХЛ пресс-конференции господину Фазелю по-настоящему жёстких вопросов, вопросов прямых, не позволяющих вилять, как лисий хвост, задано не было. Чтобы задавать Фазелю резкие вопросы — на пресс-конференции ли, в личном общении ли, — надо быть полной сволочью и законченной скотиной. А русские люди, как известно, в большинстве своем добросердечные и простодушные.
Разве что совсем один вопрос был,моим коллегой Игорем Какуриным заданный — очень вежливо попросившим уточнить по Гудлеру: какая, собственно, связь между энхаэловским арбитражем и невыдаваемой трансферной картой, если у Гудлера контракт с «Динамо», а c «Детройтом» контракта нет, и «Детройт» с этим и не спорит вовсе?
А так-то, по большому счёту, Фазель искусно уклонился от серьёзных ответов и избежал серьёзных вопросов. Как, впрочем, он это делает всегда.
Вот и получается, что как-то совершенно отдельно и в непересекающихся плоскостях живут и здравствуют что слова господина Фазеля, что его дела — его лично и его подчинённых. Нам надо лишь не забывать, как за считанные дни до начала московского чемпионата мира ответственные чиновники ИИХФ ходили с хмурым видом по новенькой с иголочки арене на Ходынке и тыкали мордами организаторов: мол, тут коридоры узкие, тут тренеру до пресс-центра придется аж целых 80 метров идти.
"… За 90-е Вашингтон настолько привык к российской пассивности и бессилию, что сопротивление России он уже не может объяснить иначе, как её агрессивностью и имперскими устремлениями. Если 90-е годы были для США периодом нормального состояния американо-российских отношений, то теперь любая манера поведения России, когда она не выступает как павший ниц проситель, подпадает под определение ничем не спровоцированной агрессии и поиска врага..."
А кое-кто даже угрожал, что ежели, скажем, массажистам заокеанских сборных не будет предоставлено по служебному «линкольну», то чемпионат могут и вовсе перенести. Это были дела. Точно такие же дела, как два года спустя ровно половина участников швейцарского чемпионата мира — 8 сборных из 16-ти, — вместо раздевалок ютились в строительных вагончиках, поставленных у служебного входа.
А слова свои господин Фазель произнёс по окончанию нашего чемпионата мира, сказав, что ничего подобного и более замечательного, чем Москва и Мытищи, в 99-летней (на тот момент) истории ИИХФ ещё не было…
Разделять надо слова и дела. И судить не по словам. Тут, конечно, мой коллега Сергей Федотов просто должен упрекнуть меня в создании образа врага. Во «врождённой русской агрессивности» ещё, может, и «имперских амбициях», от которых, по его мнению, мы должны коренным образом избавляться. Мол, и Фазеля мы демонизируем, а уж на бедную и безответную НХЛ и вовсе в штыковую идём.
Думаю, что даже лучше меня российскому журналисту Федотову ответит американский журналист Дэниел Ларисон. Он сделал это совсем недавно, и очень, как оказалось, кстати, в журнале «The American Conservative»: "… За 90-е Вашингтон настолько привык к российской пассивности и бессилию, что сопротивление России он уже не может объяснить иначе, как её агрессивностью и имперскими устремлениями. Если 90-е годы были для США периодом нормального состояния американо-российских отношений, то теперь любая манера поведения России, когда она не выступает как павший ниц проситель, подпадает под определение ничем не спровоцированной агрессии и поиска врага..."
Вот только вариант этот для привыкшей к общемировой халяве Америки видится чуть ли не унижающим её достоинство. Это и является основным, самым главным и чуть ли ни единственным камнем преткновения в современных взаимоотношениях НХЛ и КХЛ. Как и Соединённых Штатов Америки с Российской Федерацией. И это очень доходчиво объяснил доморощенным нашим «демократам» не «российский ура-патриот», а американский «продвинутый» журналист
Очень интересно, не правда ли? Ведь это «демократический», и тем самым «продвинутый» на «общечеловеческих ценностях», американский журналист пишет, а не «ограниченный» созданием «образа Врага» родной «квасной ура-патриот». В американском журнале, не нашей, опять же, прессе. И я, это читая, ловлю себя на мысли: если моё нежелание стоять перед НХЛ на коленях и петь в адрес американского образа жизни осанну квалифицируется не американскими, но российскими журналистами как «вылепление образа Врага», то да — я это делаю, да, я леплю Врага! Если моё желание видеть нашу Континентальную хоккейную лигу ничуть не слабее заокеанской, а наш хоккей не просящим у заокеанского подачек, а разговаривающим на равных, является квасным патриотизмом — да, я — квасной российский патриот!
И я горжусь этим! И я готов оставаться таким и впредь!
Я видел и вижу, что наша Континентальная лига не сделала по отношению к НХЛ ничего более того, что НХЛ на протяжении почти двадцати лет делала с нашим хоккеем. Я точно знаю, что у руководства КХЛ к руководству НХЛ есть только одно требование, просьба, пожелание, назовите это как угодно: РАВЕНСТВО. Я понимаю, что мы готовы играть по любым устраивающим НХЛ законам и правилам, но только если эти законы и правила будут едиными и для нас, и для них.
Уважаем контракты друг друга? Замечательно! Но только уважаем и мы, и вы. Не уважаем права команд на игроков с завершившимися контрактами? Отлично, но не уважаем вместе. Мы готовы подвести свои хоккейные законы под тот знаменатель, который пожелает НХЛ, но знаменатель этот должен быть ОБЩИМ.
Вот только вариант этот для привыкшей к общемировой халяве Америки видится чуть ли не унижающим её достоинство. Это и является основным, самым главным и чуть ли ни единственным камнем преткновения в современных взаимоотношениях НХЛ и КХЛ. Как и Соединённых Штатов Америки с Российской Федерацией. И это очень доходчиво объяснил доморощенным нашим «демократам» не «российский ура-патриот», а американский «продвинутый» журналист.
А быть для даже самой уважаемой и заслуженной хоккейной лиги бесправным сырьевым придатком и далее использоваться по принципу «подай, принеси и пошел вон!» — мы больше не будем. Как бы того нашим заокеанским «партнёрам» ни хотелось.
Вот и получается, что никаких врагов себе мы не «лепим», мы не ищем их. Они сами находятся. Настоящие враги — своим беспардонным поведением по отношению к нам, и страстным желанием продолжения привычной халявы за наш счёт.