Свежее достижение Коби Брайанта, обогнавшего Джерри Уэста в списке лучших ассистентов в истории «Лейкерс», является не только историческим, но и очень символичным. Ведь в очередной раз напомнив 6244 передачами, насколько абсурдны обвинения его в эгоизме, атакующий защитник потеснил со второй строчки человека, сыгравшего решающую роль в том, что в 1996 году Брайант оказался именно в Лос-Анджелесе, а его карьера сложилась так, а не иначе.
– Вы помните первую встречу с Коби?
– Мне кажется почти невозможным мысленно вернуться на 20 лет назад. Несомненно, тогда я был более молодым и энергичным, чем сейчас. Но именно в тот момент в истории «Лейкерс» произошло уникальное событие, которое серьёзно изменило судьбу организации. Мы и так были на верном пути, но после этого смогли добиться невероятных успехов на протяжении многих лет. Тогда у нас появилась возможность пригласить на просмотр 17-летнего паренька. Сейчас пресса называет ту тренировку «легендарной». За свою карьеру я видел массу отличных просмотров, но тот действительно был выдающимся. Потому что для своего возраста Коби продемонстрировал блестящее мастерство, любовь
к баскетболу и желание совершенствоваться.
– Какие эмоции царили в вашей душе?
– Наблюдая за ним, я тогда чётко осознал одну вещь: настолько одарённого игрока в 17 лет я ещё не встречал. Брайант был уникальным. И тогда «Лейкерс» решились на очень смелый шаг. Мы выразили готовность отдать центрового, участвовавшего в Матче звёзд, который стал бы игроком стартовой пятёрки в большинстве команд лиги. Мы предложили обменять Владе Диваца любой команде, начиная с имевшей первый номер «Филадельфии», которая выберет Брайанта. И наконец, «Шарлотт», обладавший 13-м пиком и очень нуждавшийся в пятом номере, принял наши условия.
– Тот обмен многие считают вашим гениальным ходом...
– Оглядываясь назад сейчас, многие говорят, что это был безусловно выигрышный для «Лейкерс» и проигрышный для «Хорнетс» обмен. Но я так не думаю. «Шарлотт» с Дивацем в том сезоне одержали 50 побед в регулярном чемпионате. Поэтому я считаю неуважительным по отношению к Владе и «Хорнетс» говорить о каком-то чудовищном просчёте. Но в итоге оказалось так, что мы тем летом убили сразу двух зайцев. В лице Коби мы получили баскетболиста, которого я считал лучшим на драфте. Но в те времена выбирать 17-летних парней ещё не вошло в моду. Кроме того, «Лейкерс» заполучили главный приз межсезонья – Шакила О'Нила. И это стало для команды точкой отсчёта новой эры. Сейчас совместные достижения Коби и Шака, а также последующие победы Брайанта без О'Нила считаются выдающимися.
– Какое влияние Брайант оказал на игру в целом?
– Баскетбол постоянно меняется. Были времена, когда центровые были самыми востребованными. А сейчас лиге не хватает игроков, умеющих действовать спиной к кольцу. Но Коби своей невероятной игрой, беспримерным трудолюбием и стремлением к самосовершенствованию оказал огромное влияние на многих игроков и сам баскетбол. Но, пожалуй, больше всего я восхищаюсь его способностью играть тогда, когда другие просто не могут. Он выходил на площадку, несмотря на такие проблемы, которые становились непреодолимым барьером для всех остальных. Брайант был шоуменом, но при этом и победителем, а также сумел оставить свой след по всему миру. Миллионы людей восторгаются им, и миллионам будет не хватать его.
– Вы знали его лучше других?
– Мне повезло стать его вторым отцом в первые два сезона. Он часто бывал у меня дома, и мы много общались. Я говорил ему то, что не всегда было приятным и что мог сказать только близкий человек: «Ты должен научиться взаимодействовать с партнёрами. Ты должен научиться играть в НБА. Это не один против пятерых, а пять на пять». В мой последний сезон в «Лейкерс» в 2001 году мы завоевали титул. И это надо было видеть. Два совершенно разных и подчас готовых убить друг друга игрока смогли выиграть три чемпионата подряд, а потом Брайант добавил ещё два. Иногда меня огорчали высказывания Коби, упрекавшего партнёров в недостаточной самоотдаче. Но ведь они просто не могли играть на одном уровне с ним ни с точки зрения мастерства, ни интенсивности. Однако, несмотря на это, он является лицом двух десятилетий и одним из лучших в истории баскетбола.
– Вы опасались, что Брайанта на драфте выберут раньше и не захотят обменивать?
– Честно говоря, я считал, что его должны выбрать первым. Но многие благосклонно относятся к обменам с сильными командами. Конечно, нам повезло, что Коби задрафтовали поздно. Но в любом случае взамен мы предлагали Диваца – очень хорошего игрока. Мне кажется, тогда из-за этого предложения многие думали, что с Владе что-то не так и мы скрываем это. Ничего подобного. Дивац был отличным игроком, и в тот момент он очень помог нам. И не только он. Агент Брайанта Арт Теллем сообщил «Нью-Джерси», что его клиент не хочет играть за них, поскольку это слишком близко к его Филадельфии. Представители других команд тоже рассматривали вариант с выбором Коби. Но тогда вмешались его родители, которые тоже объяснили, что их сын не желает играть за команду поблизости от родного города. Неправильно считать, что «Лейкерс» сами организовали ту сделку. Нам в этом очень серьёзно помогали. Не стоит забывать и о том, что обмен Диваца позволил нам разгрузить платёжную ведомости, а без этого мы бы не смогли бороться за подписание Шакила.
– После просмотра вы были уверены в том, что 17-летний Брайант выдержит физические нагрузки в НБА. А как вы поняли, что он готов психологически?
– Достаточно было посмотреть ему в глаза. Я увидел в них уверенную в себе зрелую личность. Его глаза блестели. После этого мы даже не мучали его на собеседовании. Если бы вы видели, что он делал на просмотре, то сказали бы себе: «Это профессор». Но он был таким молодым и таким одарённым. Не надо было быть гением, чтобы заметить это. Когда вы видите лысого человека, то сразу понимаете, что у него нет волос. Глядя на Коби, сразу было понятно, что он – мастер. Он был похож на бурю, на шторм с громом и молниями. Брайант был особенным. Я до сих пор удивляюсь, что его не задрафтовали другие.
– Как вам удалось наладить контакт с юным Коби при такой разнице в возрасте?
– Что делают, когда проливают воду на кухне? Обычно вытирают её губкой, потому что она впитывает воду. Брайант и был такой губкой. Он хотел научиться всему и говорить только о баскетболе. Он был зациклен на том, чтобы сделать фантастическую карьеру. Как-то я пошёл на тренировку команды и увидел, как Коби противостоял пяти неплохим игрокам. Он за счёт дриблинга обставил всех и вколотил сверху. А потом усмехнулся и спросил: «Ну как?» А я ответил: «Впечатляет, но в НБА так не победишь». Его тогда называли пижоном. И я попросил его не соответствовать этому прозвищу, сказал, что если он изменит своё поведение, то в его действиях увидят величие, а не хвастовство.
– В дебютном сезоне Брайант совершил четыре «эйр-бола» в матче с «Ютой». Как он отреагировал на это?
– Это был определяющий момент в его карьере. Что делает игрок, выпустив «эйр-бол»? А если второй? А потом и третий? Коби был бесстрашным. Это одна из составляющих его величия. Он не собирался повторять ошибку. Но получил массу негативных комментариев. Тогдашнего тренера «Лейкерс» Дела Харриса едва не уничтожили за тот матч. А я восхищался им, потому что Харрис не убрал Брайанта с площадки, хотя почти любой на его месте сделал бы это. Я не знаю, кто ещё выполнил бы четыре подобных броска. Но я не сомневался, что после этого он станет другим и такое больше никогда не повторится.
– А вы бы выбрали Брайанта, если бы до него из школы в НБА не попал Кевин Гарнетт?
– Гарнетт, конечно, выдающийся игрок, но он не Брайант. Кевин — прекрасный командный баскетболист, умеющий бороться за подборы и защищаться. Но Коби кроме всего этого умел и набирать очки, а Гарнетт в этом не был силён. Брайант мог настрелять 30 очков за четверть. А ещё он набрал 81 очко за матч. И, возможно, мог бы добраться до 100, если бы его не заменили.
– Вы вспоминаете сейчас о своих ощущениях при завершении игровой карьеры?
– Конечно. Игроки, выступающие на самом высоком уровне, сами оказывают на себя чудовищное давление, чтобы выходить на площадку и вести команду к победам. Я знаю это по себе, но ни в коем случае не сравниваю себя с Брайантом. Просто я каждое поражение воспринимал как личную недоработку. В таких случаях я был уверен, что мог сделать больше. Не могу точно знать, так ли думает Коби. Но когда я завершал карьеру, то чувствовал, что могу играть ещё. Более того, я мог бы играть на очень высоком уровне, но всё же не на том, которого от меня ждали. И я не был готов снизить свои собственные стандарты, в том числе в отношении болельщиков. Я не хотел этого. И у меня ушёл целый год на то, чтобы понять, какой груз упал с моих плеч. Недавно я рассказал Брайанту об этом, и мне кажется, он меня понял – у него сейчас схожие ощущения. Но в любом случае такому бойцу, как он, в течение года придётся перестроить свою жизнь и найти для себя новые цели. И я очень надеюсь, что он сможет поставить новые задачи, которые позволят ему снова бороться и побеждать. Потому что без этого он никогда не сможет получать удовольствие. Мне повезло остаться в НБА в качестве функционера, работать в течение многих лет в трёх командах. И таким образом я мог утолять свою жажду борьбы и новых достижений.
– Какое место Коби занимает в иерархии «Лейкерс»?
– Он намного лучше любого из присутствующих здесь. Под сводами арены «Бостона» есть немало изъятых из обращения номеров. Но я не знаю команды, в истории которой было бы больше выдающихся игроков, чем в «Лейкерс». Но я не хочу ставить Брайанта на какое-то место. У нас играл один из самых невероятных баскетболистов, которых я видел, – Карим Абдул-Джаббар. Никто даже не смеет обсуждать его величие. У нас была ещё одна легенда. Если бы он сейчас был здесь, то раздал бы всем по улыбке и точной передаче. В жизни его звали Ирвин Джонсон, а с мячом в руках – Мэджиком. А Брайант был невероятно одарённым и разносторонним, и даже больше того. Он будет считаться одним из десяти лучших в истории, если не выше. Просто я не хочу сравнивать с теми, чью игру я не видел вживую. В любом случае за 20 лет в «Лейкерс» он оставил глубокий след. И я пока не вижу никого, кто смог бы сделать подобное. Но очень надеюсь, что ещё когда-нибудь увижу.