Самый закрытый-открытый человек российского баскетбола. Виртуоз общения с акулами, щуками и золотыми рыбками пера. Он может часами вдохновенно рассказывать о своём любимом детище — ЦСКА — и не менее очаровательно слушать комплименты в адрес обожаемого клуба. Но не в свой собственный. Похвалите его, и вы услышите его коронное: «Я лишь часть команды, часть системы ЦСКА». И это не потому что рисуется Андрей Владимирович, а потому что искренне в это верит. Поэтому и не любит говорить о себе. Делать с ним интервью — лёгкость почти невыносимая. Он постоянно ускользает, заслоняется витиеватыми ответами, вежливо обводит вокруг пальца. И вот ты стоишь напротив него со своим тщательно обдуманным вопросом и данным им пространным ответом в добрую тысячу знаков и чувствуешь себя полной дурой. Пользуясь афоризмом Винни-Пуха: «Ответ вроде есть, а уже его нет»…
Об интервью с Ватутиным мы договаривались ещё в начале июня, потом в середине июля, потом в конце августа. И вот наконец я услышала заветное — приезжайте. Откровенно признаюсь: волновалась, готовилась, придумывала вопросы и мучилась сознанием того, что в который раз уже ударюсь в эту «стену». И к своему удивлению — не ударилась. Не знаю уж, что было причиной. Может, то, что свои придуманные вопросы я сразу позабыла и, как-то сразу попав на его волну, просто спрашивала о том, что давно меня интересовало. А может, усталый после непростой полуторачасовой встречи с болельщиками, он просто ослабил свою защиту. Но главное — получился разговор, небанальный и, по меркам типичных интервью с Ватутиным, даже откровенный.
— Андрей Владимирович, многих удивило ваше желание встретиться и поговорить с болельщиками. Не каждый менеджер осмелился бы в такой ситуации провести подобное мероприятие. Что вас подвигло — ответственность, желание объясниться?
— Конспирологических теорий здесь нет. И вы правильно сказали, что в первую очередь подвигла ответственность. Я не сторонник красивых фраз, что мы играем для болельщиков, о чём я и сказал им на встрече. Мы играем в том числе и для них, но и в равной мере для того, чтобы выигрывать. Мы хотим побеждать, мы хотим быть первыми. У меня было желание быть понятым, поговорить откровенно о сегодняшних проблемах клуба. Напомню, что эта встреча стала первой в истории ЦСКА, когда руководство «снизошло» до болельщиков, при этом не перед сезоном, как это было всегда, а спустя полтора месяца после его начала. Я прекрасно понимаю, что поклонникам судьба ЦСКА далеко не безразлична, и мне кажется неправильным отсиживаться за дверьми своего кабинета. Если есть вопросы, то на них надо отвечать. Это, в конце концов, зона моей ответственности, от этого не нужно уходить. Символично, что именно мы первыми решили провести такую встречу. В ЦСКА всегда любят быть первыми и придумывать нестандартные ходы. Но грамоту за это нам давать не надо. Главное, как мне показалось и как мне хочется верить, диалог получился конструктивным. Я постарался быть максимально откровенным. Посмотрим, что скажут болельщики.
— Вы не можете заставить людей думать по-другому, как-то повлиять на них. Но цель у этого мероприятия была. Как вы считаете, достигнута ли она? С каким настроением вышли болельщики?
— Мне просто хотелось для начала ответить на вопросы болельщиков и дать им возможность спросить не в том формате, когда ждут на выходе из зала. После матча с «Триумфом» видел, что человек десять спустя час после игры дожидались меня на холоде, чтобы задать вопросы. Мне хотелось придать этому более-менее комфортные рамки. Если есть возможность дать болельщикам спросить что-то у руководства клуба, давайте им её дадим. Не вижу в этом никакой проблемы, они же наши, мы их приютили и несём ответственность. Мы живём в одном городе, болеем и переживаем за одну команду. Я шёл, осознавая, что негатива будет много, но оказалось всё не так плохо. В целом мне кажется, что я постарался объяснить объективно и субъективно те проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Услышан я или нет, покажет время. Сказать, что встреча завершена, день удался, программа выполнена, я поговорил, меня услышали, дальше всё будет замечательно, я не могу, не такая цель у нас стояла. Это мероприятие прошло не для галочки. Это нормальный процесс диалога, нормальный процесс общения, и это не значит, что сегодня провели, а больше не будем. Будет потребность — проведём ещё, пригласим кого-то другого, главного тренера, например. Но такой диалог должен быть. Какой результат сегодняшней встречи? Если мои доводы кого-то убедили, если мои рассуждения кем-то были услышаны, то, наверное, не просто так прошло мероприятие, есть какой-то результат. Сейчас тяжёлый момент в истории клуба ЦСКА, может быть, сложнейший момент в новой истории, за последние семь лет. В некотором смысле мы сейчас прижаты к стене.
— Вы мужественный человек, это заметно. Нельзя быть успешным топ-менеджером, если не обладать этим качеством. Провести такую встречу — тоже поступок из разряда мужественных. Но было заметно, что вы волнуетесь, переживаете перед этой встречей. Чего вы опасались больше всего? Был ли совсем неприятный для вас момент? Нам в зале, честно говоря, показалось, что вы можете взорваться и если не пошлёте в силу природной толерантности и воспитанности, то как-то здорово приложите.
— Первая поправка — воспитанность не может быть природной, это скорее приобретённое. Это спасибо родителям и окружению. Что касается волнения, если честно, то я за собой какого-то особого волнения не заметил, равно как и потливости. Я чувствовал себя уверенно. У меня есть определённая позиция и понимание процессов, которые сейчас происходят в команде. Когда ты понимаешь, что происходит, и стараешься этот процесс контролировать, тогда ты можешь уверенно встречаться с людьми, разговаривать и отвечать на их вопросы. Я был готов, как мне кажется, к любому развитию событий. Но я чётко понимал для себя, что при всех возможных вариантах, даже если меня будут даже сажать на кол, о чём мы и говорили на этой встрече (меня эта метафора очень впечатлила), всё равно надо быть в рамках корректности. Поэтому не скажу, что волновался, просто мероприятие первое в таком формате проходит. Будет второе — может быть, будет другая картина. Посмотрим. Главное, должен быть откровенный диалог и понимание друг друга. Ради этого я готов волноваться.
— На что бы вы в жизненном плане не осмелились никогда? На что бы вы не могли решиться?
— Вы знаете, я давно занимаюсь дайвингом. Первые шаги в этом виде спорта я делал вместе с Сергеем Кущенко. Именно он меня приобщил к этому занятию. Кущенко к тому моменту уже был дайвмастером, а я только постигал это искусство. С годами, конечно, я улучшал своё мастерство. Но однажды мы втроём — я, мой товарищ, живущий во Франции, и работник клуба Алексей Ураков — отправились на Корсику. Мы решили рискнуть и погрузились на 82 метра. Вообще это считается технодайвингом, для этого нужны специальные смеси. Мы готовились довольно долго к этому погружению, серьёзно тренировались. Я опытный дайвер, но всё равно 82 метра — это достаточно большая глубина. Надо понимать, что погружаешься ты минут за 15, а всплытие занимает часа полтора. Не думаю, что сейчас бы я на это решился ещё раз. Потому что это риск в пропорции 50 на 50. Но вот с точки зрения мужчины могу сказать, что мы сделали это. 82 метра — это круто. Больше я вряд ли на такое пойду. А если говорить о другом экстриме, то я, наверное, не прыгну со скалы с парашютом или не сделаю чего-нибудь подобного. С годами, если угодно, начинаешь дозировать риск и мудреть. Понимаешь, где стоит пойти на риск, а где он не оправдан и не нужен. Мне кажется, это с возрастом приходит.
Вообще я люблю адреналин. Во время матчей я очень переживаю, особенно когда напряжённые игры, когда на площадке борьба равных соперников идёт. Может быть, по мне это не всегда видно, но я сильно переживающий за результат человек. А вот когда заканчивается матч, проходит минут пять, уже думаешь, когда там следующий матч. Так что я азартный человек, но казино, игра на деньги и подобные развлечения меня не привлекают. Я азартен только в спорте. Сколько себя помню, всегда стремился выигрывать во всём, чем занимался. Но в баскетбольном клубе все мы такие: и игроки, и менеджеры — все хотят быть первыми. Вот это и есть ЦСКА.
— Вы говорили про некий барьер, который вы сами для себя ставите и который нельзя переступать. Как вы определяете границы дозволенного и почему не идёте на какие-то рискованные поступки? Вам просто хочется подольше пожить или сказывается осознание того, что есть родные, близкие?
— Я думаю, сложно выделить что-то одно. Прежде всего жизненный опыт определяет эти границы. Если ты умеешь заранее адекватно оценивать риски, ещё до того, как что-то сделать, то больше шансов минимизировать риск. Тогда можно этот процесс сделать не таким рисковым, а просто трудным. Повторюсь, это приходит с годами. Ответственность с возрастом перед собой и перед всеми теми, кто рядом с тобой и тебя окружает, возрастает. Вообще, мы, по-моему, слишком много обо мне говорим, мне кажется, это не совсем верно. Всё-таки у нас командный вид спорта. Я убеждён, что нельзя ставить себя выше системы. Говорить, что я вот такой-то, неправильно. Несмотря на то что я руководитель, я всё равно часть всей этой большой системы. Она состоит из людей, из истории, традиции, ветеранов и всех, кто работает или работал в ЦСКА. Мы сильны, когда мы вместе. Банально, но это правда.
— Ваш друг Михаил Дмитриевич Прохоров говорил о том, что ему чем хуже, тем лучше. Чем тяжелее задача и ситуация, тем ему интереснее жить. Насколько эти слова относятся к вам? Сейчас вам трудно или интересно?
— Невероятно трудно. Очень просто сказать, что у меня интереснейший период в жизни, что я рассматриваю это как новый вызов судьбы. Понимаете, сейчас новая эра в истории клуба. Много лет мы были, если угодно, финансово избалованы, давайте прямо об этом говорить. Мы приобретали тех игроков и тренеров, которых хотели. Зачастую мы не считали затраты. Ведь всё это делалось не просто так, стояла сверхзадача — выиграть Евролигу, то есть сделать лучшую команду Европы. Сейчас прежнего финансового изобилия нет. Я всегда думаю, что из плохого можно сделать хорошее.
Уныние — вообще смертный грех. Унывать сейчас неправильно. Надо работать, делать это каждый день. Да, новые условия, да, трудно, да, давят, да, все хотят побед здесь и сейчас, немедлительно. Каждому, несмотря на все интервью, на все встречи с болельщиками, хочется быстрого результата. Сколько бы ты ни объяснял, всё равно, нельзя свою позицию донести всем. Семь лет — это легендарные семь лет в истории ЦСКА. Они в какой-то степени уже стали привычкой. Мы уже отчасти стали заложниками этой привычки. Был такой фильм, кстати, «Привычка жениться». А есть другая привычка — побеждать. Для всех ЦСКА является клубом-чемпионом, который выигрывает всё. Любое поражение раньше было ЧП. Сейчас тоже ЧП, и это правильно, потому что это ЦСКА, по-другому здесь быть не может. Но если ты назвался груздем и сидишь в этом кабинете, то надо соответствовать, надо держать удар и уметь работать под давлением. Давление в ЦСКА есть всегда, а удары сейчас стали посильнее. Раньше одна сила была, а теперь долбит прилично.
Продолжение интервью с Андреем Ватутиным читайте здесь: «Ватутин: маме – мамово, клубу – клубово».